Сад искусителя - Робин Штенье

еще один, не то чтобы претендент на руку и сердце, скорее здесь претенденткой хотя бы на внимание была она сама. Настолько недоступным казался тот парень, и наберись она достаточно смелости, не факт, что финал у их истории случился бы счастливым. Слишком красивый для простушки вроде нее. Это она засматривалась на него по дороге в универ, а он лишь однажды обернулся, скорее всего, случайно. Лапушка, получивший кодовое имя «Лампочка» среди подруг, с которыми она его обсуждала. Ева почти не помнила, как тот выглядел, только чистые карие глаза.

Как у Адама недавно в темноте…

«А прикинь, если это он и был! — подхватил „голос разума“. — Он же шлялся по разным мирам! Вполне мог и в твой заглянуть. Ну, еще до твоей смерти. Нет же правила: одно посещение на мир».

От такого варианта она разобиделась еще сильнее, чем из-за несостоявшегося поцелуя, так что в этот раз промолчать не смогла.

— У меня, между прочим, мог бы быть кот твоего возраста! — еле слышно пробурчала Ева, едва сдержавшись, чтобы не двинуть его кулачком в грудь.

— Коты столько не живут, — сквозь сон пробормотал Адам и, перевернувшись на спину, убрал руку.

«Вот ты и свободна, девочка моя! — провозгласил „голос разума“. — Пошли мороженое дожрем?»

С ним так сильно хотелось согласиться, если бы не страх, что повышенная температура Адама не перерастет в лихорадку. Потому она решила остаться, посмотреть, что дальше будет, и бежать в случае чего за Змеем. Сна все равно не осталось ни в одном глазу, только злость на саму себя и неудобство чужой кровати. Зато мальчишка не только сопел без задних ног, так еще через пару часов перестал температурить, дыхание его выровнялось, и можно было больше не переживать.

Но она все равно почему-то не ушла. Ворочалась с боку на бок, мучилась то от жары, то от холода. Встать решилась, только когда тьма в окне стала как будто светлее. Тут-то и вспомнила, что комната Адама располагается в противоположной от ее стороне, значит, вид из окна должен открываться совсем другой. Ева встала и на цыпочках подошла к окну, раздвинула пластины жалюзи и выглянула наружу.

По ту сторону стекла ее встретил вишневый сад Змея, терзаемый монохромной метелью. Рябящее черным, серым и белым мелкое ледяное крошево металось по двору в поисках жертвы, обязательно теплой, из плоти и крови. Металось, но никого не находило, вот и срывало злость на попавшихся под руку. Вот и билось в безумстве своем о железные фонарные столбы, мечтая разбить на множество осколков стеклянные шары в цепких лапах держателей. Вот и клонило к самой земле несчастные тонкие деревца — того и гляди сломаются. Вот и скрипели качели, силясь убаюкать чужую тоску. А ветер лишь усиливался, бросался снегом, бесился, словно пытался привлечь чье-то внимание.

Твое.

И в то же время стелился низко поземкой, сильным морозом крепил льды и сугробы, словно ждал кого-то и готовил дорогу для встречи.

Тебя.

Но именно сюда велел тогда смотреть папкин рок-н-рольщик. И вопреки его совету, больше похожему на приказ, Ева зажмурилась, вдруг испугавшись и впрямь увидеть. Так и стояла, словно застыла ледяной скульптурой, заколдованная морозной зимой с беснующейся метелью, пока кто-то спустя долгое время не дотронулся до ее плеча, растворяя своим теплом чужие чары.

Она вздрогнула и обернулась.

— Доброе утро, — Адам сиял, как солнце на противоположной стороне особняка, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Недоброе, — возразила Ева, — там метель.

Мальчишка пожал плечами:

— Зимой такое случается. Причем довольно часто, зато весной красиво. Пошли позавтракаем, может? Можно даже в городе.

В городе? Сбрендил? Или так соскучился по Люциферу, что и ее на встречу решил прихватить? Или целенаправленно тащит, потому что пообещал? Надоело защищать и заботиться, почему бы тогда не сбагрить бывшему наставнику? Все равно ж она ему не нравится, к тому же сплошное разочарование. Ну да, сама от себя не в восторге, особенно после недавней трусости, когда зажмурилась, побоявшись увидеть суть их проблемы. Но вместо того, чтобы согласиться и прекратить уже этот цирк, Ева оттолкнула Адама:

— Тебе надо, ты и завтракай в городе! — и пошла к выходу.

В самых дверях нагнал его смех, призванный скрыть смущение:

— Лилит, другой город. Я имел в виду другой город. Ну, тот, где утро доброе. Помнишь?

Ева, чувствуя себя полной дурой, обернулась, красная от гнева и стыда, но ее встретили сияющие нежностью глаза Адама, вновь показавшиеся в полутьме комнаты теплыми карими. И в этот момент метель, разозлившаяся, что ее посмели игнорировать, разбила окно и ворвалась в комнату, ледяными синими осколками впившись Адаму в глаза и сердце. Ева зажмурилась, мотнула головой, открыла глаза. Стекло осталось целым, Адам, не понимая, что происходит, оставался на своем месте, продолжая давить лыбу. Света в комнате добавилось, и в его влажных синих озерах можно было захлебнуться собственной никчемностью. Это надо же быть такой дурой! Все выдумывала какие-то несуществующие отсылки, жопу на мороз таскала, а от видения с Ашерой поспешила отмахнуться и переключилась при первой возможности на чего попроще. Мол, я ничего не знаю, стало быть, ничего и поделать не могу. Да-да, у меня лапки и дальше по списку. Совести у нее нет! Ни капельки не наскребла за всю бесполезную жизнь, раз продолжила цепляться за библейский миф. Какой, к херувимам, запретный плод, когда тут Гад Христиан Андерсон во всей красе! Самый ненавидимый ею сказочник.

— Надо это прекратить, пока не поздно, — непонятно кому сказала она, развернулась на пятках и побежала к лестнице.

1. Песню «Болевой порог» на стихи Робина Штенье (читать здесь https://author.today/reader/208258/1823235) в исполнении нейросети Suno AI можно послушать здесь https://suno.com/song/5c3b7390-0b2e-4e47-991d-6b9b310e51fb

2. DrugMetal — рок-группа, появляющаяся в мультивселенной Робина Штенье, в частности в циклах «Демон Максвелла» и «Все в твоей голове»

Глава 17. Тогда. Беспорядки в столице

Змей отказался от выделенной ему лаборатории, сказав, что верит проведенным ранее исследованиям, и заниматься новыми — впустую тратить драгоценное время. Он выбрал для себя простенький кабинет на первом этаже ратуши и приглашал туда свидетелей по собственноручно составленному списку, показавшемуся Михаэлю бесконечным.