Сад искусителя - Робин Штенье

Ева успела до конца закрыться антрацитовой броней, когда в нее прилетел огненный шар. И все могло бы закончиться хорошо, если бы вредина Адам не использовал слово, прозвучавшее не до конца, но прозвучавшее…

Оставшуюся часть видения Ева наблюдала сторонним зрителем, потому что там ее душа разлетелась мелким крошевом, дробью навылет проходя сквозь головы и сердца злых взрослых, опадая кроваво-черной крошкой на пол. Только Ашера успела закрыться от смертельного удара, но ее все равно задело, на несколько минут опрокинув на пол и лишив сознания. Картинка вслед за ней мигнула, вернувшись ровно на том моменте, когда женщина поморщилась от боли и приоткрыла глаза. Комната больше не была белой, стены и пол покрывало черное крошево, местами собираясь в кучи, напоминающие человеческие тела. На коже раненой руки самой Ашеры расцветал антрацитовый узор, чей вид заставил ее замереть в ужасе, а потом приняться истерично призывать одно исцеляющее заклинание за другим, но ничего не помогало — ничего не могло помочь, и женщина это прекрасно знала, хоть и не хотела осознавать. Должно быть, она так долго просидела, погружаясь все глубже в пучины отчаяния, если бы не вспыхивающие то тут, то там синие вспышки, и следом хныкающий голос маленького мальчика не повторял:

— Вернись, Лили! Я прошу тебя, вернись!

Ашера поднялась и пошла на голос, не сразу заметив сидящего на полу Адама. Правой рукой он обнимал бесцветное тело Лилит, левой притягивал очередной осколок ее души, очищал от чужой крови и смерти и склеивал с уже собранными. Женщина обошла его со спины, тронула за плечо, привлекая внимание.

— Адам, милый…

В ответ по ней скользнули взглядом его безумные глаза, ставшие вдруг бездонно синими и невыносимо холодными. То, как он выглядел, да еще случившееся словно подтверждали правильность ее намерения девчонку сжечь, а душу мальчика извлечь, очистить и влить обратно в Илу. Как будто тот мог вновь стать прежним! Да даже если и смог бы, кто теперь извлечет? Кто очистит? А ведь она поначалу думала, что главная сложность заключалась в том, чтобы убедить Илу принять ее дар… Что ж, раз она выжила, то хотя бы избавит мир от монстров, которым муж в своем помешательстве помог появиться на свет.

— Адам, прекрати! — не терпящим возражения голосом потребовала Ашера и, когда ее не послушались, протянула руку, чтобы остановить попытки мальчишки собрать душу Лилит.

Но Адам щелкнул пальцами, и застрявший в плече Ашеры осколок кинулся ему в ладонь. Пока женщина кричала от боли и останавливала кровь, до нее вдруг дошло, что осколок не просто нанес смертельную рану — он выпил часть ее силы! И если здесь обошлось лишь частью, то у остальных!.. И все это Адам собирал в девчонку! Ашера снова дернулась остановить мальчишку, но столкнулась с его словом:

— Ты не обидишь Лилит. Никто не посмеет причинить ей вред. — И пока она замерла, переваривая услышанное, он добавил: — И меня. Меня ты тоже не обидишь, — и вернулся к своему занятию.

А когда Ашера решилась пойти против слова, поняла, что не может, правда, не может, будто то сказал не мальчишка, а сам Элохим. Адам тем временем притянул последний осколок и, повторив свое нехитрое заклинание, вернул его в девчонку. Лилит судорожно вздохнула, открыла выцветшие до серо-голубого глаза и стала озираться по сторонам, но столкнувшись взглядом с Ашерой, снова лишилась чувств, в этот раз просто упав в обморок.

«Не все осколки» — поняла женщина и заставила себя перехватить запястье Адама, прежде чем тот продолжил.

— Не надо, — сказала она. — Лилит в порядке. Сейчас я позову андроидов, и они вас подлечат. Не бойся, милый, все будет хорошо. Я о вас позабочусь.

Адам с минуту смотрел на нее, потом с готовностью закивал. Все-таки он был всего лишь маленьким мальчиком, привыкшим полагаться на взрослых, и не знал, что слово можно обойти, особенно такое бесхитростное.

Ева пришла в себя на полу собственной комнаты. Одна — в этот раз видение вышло без вылета, что не могло не радовать. А вот почти пустое ведерко с фисташковым мороженым в руках заставило выругаться. Да что ж такое-то! Мало ей страшных видений о прошлом — еще и ожирение приветы передает! Нет, конечно, ей до него в этом теле еще жрать и жрать, но если так и дальше дело пойдет!..

— Ладно! Завтра позанимаюсь чем-нибудь физически активным!

Сегодня требовалось переварить увиденное, и не побежать при этом сломя голову к Змею выяснять, что за фигня творится. Творилась…

«Ага, — поддел „голос разума“, — в прошлый раз все примерно так и начиналось».

И ведь он был прав.

«Давай на лестницу! — велел „голос“. — Как раз, пока ходишь вверх-вниз, и обдумаешь. Совместишь бесполезное с полезным, хоть раз в жизни в ноль выйдешь».

В этом было больше здравого смысла, чем в мимолетном желании взломать родительский контроль у Шемеш, или любой другой подобной идее. Так что она переоделась в спортивный костюм и кроссовки и пошла заниматься степ-аэробикой.

Поначалу выходило плохо. Мысли путались, Ева оступалась, благо успевала цепляться за перила и возвращала равновесие. Потом приноровилась, и монотонный шаг вверх-вниз помог рассортировать все, что узнала, на ценные и сомнительные сведения. К первым относилась история с тем, что ее душа была разбита на множество осколков. И судя по тому, что Адам снова ту недавно склеивал, разбита минимум дважды. А вот мысли Ашеры, что в первый раз собрали не полностью, штука сомнительная, как и сама дамочка. Почему она не умерла? Повезло, что осколок не задел жизненно важных органов? А что насчет черного узора, перепугавшего ту до истерики? Что он значил? И если у Евы ядовитая душа, почему Адам не отравился, пока собирал? Так-то Змей говорил про иммунитет… Получается, если бы мальчишку задело, он все равно не погиб? Тоже странно, что не задело, когда остальных в комнате изрешетило. Или?..

— Ева, милая, что это ты делаешь? — на лестничной клетке первого этажа стоял Змей и с любопытством наблюдал, как она спускается.

Первым очнулся стыд, проступив румянцем на щеках. Придется теперь признаваться, что