Дьяволы - Джо Аберкромби

Конечно, никто бы не заметил, если бы он заплакал. Во-первых, потому что серпантин, по которому их так называемая Благословенная Компания поднималась в горы, был усеян предательской моросью и требовал постоянного внимания; во-вторых, потому что его невольные спутники из часовни Святой Целесообразности были кликой эгоцентричных человеконенавистнических монстров, которых не заботил ничей комфорт, кроме своего собственного; и в-третьих, потому что его слезы были бы мгновенно уничтожены мелким дождем, который поливал мрачную процессию паломников в течение нескольких дней, превращая и без того неуверенную опору под ногами в липкое месиво.

Он никогда не был любителем пеших прогулок, выбирая в основном носилки, если ему действительно приходилось выходить из дома. Молитва также никогда не входила в число его основных интересов. Он, конечно, полагал за истину теорию о существовании бога, но как маг, они никогда не ладили. Он полагал истинным существование коз, но не желал никакого взаимодействия с ними. Поэтому, можно сказать, что паломничество было для него весьма утомительным.

На самом деле — если учесть пение, аплодисменты, грязь, волдыри, чрезмерное самодовольство, подавляющее лицемерие, грязь, дождь, бесконечные проповеди, отвратительную смесь гимнов и крестных ходов, отвратительные помои, подаваемые из общего котла, грязь, постоянно беспокоящую, часто оскорбительную и порой отвратительную компанию, и, конечно же, всегда грязь — всё это было скорее странствием в ад, чем в рай.

Унижение! Что он, Бальтазар Шам Ивам Дракси, светило общества некромантов, должен был оказаться втиснутым в эту процессию слабоумных, в это грязное хождение из ниоткуда в никуда, этот невесёлый марш к физическому дискомфорту, духовному разочарованию и интеллектуальному обнищанию. Он уловил скорбный звон колокола впереди, дождь приглушил звуки. Возможно, это — похоронный звон по его усопшим надеждам и мечтам.

— Давайте поторопимся, — проворчал Якоб из Торна, нахмурившись, и его жидкие пегие волосы прилипли к голове, похожей на кирку с кучей шрамов. Он упрямо решил выжать максимум боли из каждого шага, чтобы мужественно всё преодолеть.

— Сам торопись, бессмертный болван, — пробормотал Бальтазар, правда убедившись, что рыцарь ушёл далеко за пределы слышимости.

— Тебе стоит говорить ещё тише, — пробормотал барон Рикард, наклонившись достаточно близко, чтобы Бальтазар мог почувствовать холод его дыхания даже в горном воздухе. — Его ручная эльфийка, вероятно, где-то среди нас. Пусть у неё и подрезали одно ухо, но она ничего не упускает.

— Мудрый совет, — пробормотал Бальтазар, подозрительно оглядываясь. Вампир казался немного моложе и более довольным собой с каждым днем, и теперь имел вид крепкого и красивого аристократа лет шестидесяти с небольшим. Когда-то свисающие складки кожи натянулись вокруг благородной линии подбородка, тёмные волосы начали проступать в серебре бороды. — Кто-то явно потакал своим особым аппетитам.

Барон сверкнул ухмылкой извиняющегося-но-не-совсем избалованного наследника, пойманного за шашнями со служанкой:

— Это так очевидно?

— Я заметил предательские булавочные уколы на шеях нескольких членов Компании, и люди, как правило, не молодеют.

— Ну... — Рикард понизил голос до интимного мурлыканья. — Я вампир. Пить кровь для меня совершенно естественно. Но я очень аккуратен, когда обедаю в последнее время, уверяю. В его лёгкой улыбке показался лишь призрачный намёк на клыки. — Я беру только излишки.

— Эгоистичное оправдание каждого грабителя, работорговца, бандита и тирана на протяжении всей истории.

— Воистину образцы для подражания на все времена. Я вряд ли бы ожидал, что выдающийся представитель твоей профессии будет возражать против небольшой… — вампир оглянулся на шеренгу паломников, поднимающихся по крутой тропе под ними, — Разумной эксплуатации скота.

— Пока я не замечаю никаких отверстий от клыков на своем собственном горле, почему бы и нет?

— О, я бы никогда не стал есть того, кому меня официально представили, без прямого разрешения. Это было бы всё равно, что съесть домашнее животное. Как только у него появляется имя… — барон брезгливо содрогнулся. — Какая мерзость.

— Всё ещё с нами, значит?

Бальтазар нахмурился, увидев Баптисту, слегка покачивающую одной ногой сидя над ним на осыпающейся стене, возвышавшейся над тропой. Она затянула свою паломническую рясу потёртым охотничьим поясом наискосок и добавила сапоги с латунными пряжками, украшенную святыми кругами цепь из нескольких разных материалов и шляпу, импровизированную из сложенного куска вощёного холста. Эффект должен был быть по всем прикидкам абсурдным, но, к его великому раздражению, она выглядела холёной, как кошка ведьмы. Она никогда не делала никаких усилий, но тем не менее приходила всюду первой, и всегда с этой чёртовой надменной ухмылкой, которая ощущалась как живое напоминание обо всех его недавних унижениях.

— Ты надеялась, что я поскользнулся и нашёл свою смерть? — проворчал он.

— Может девушка помечтать. — она потянулась, одним пальцем сдвинула шляпу вперёд и направила струю воды с полей как раз так, чтобы она брызнула на его рясу.

Бальтазар стиснул зубы, пытаясь найти достойный ответ. Её наглое хвастовство. Её безграничное самовозвеличивание. Её нудная болтовня о бесподобном опыте. Как только он освободится от этого проклятого связывания, он предоставит ей опыт, который она не скоро забудет. Она испытает его безжалостное возмездие! Строгое наказание! Настоящую порку, беспомощно согнувшись на его коленях. Пусть оглядывается через плечо с той же ухмылкой, умоляет о большем. Они будут кусать, царапать и щипать друг друга, как совокупляющиеся кошки ведьмы, и она будет шептать его имя целиком и без ошибок, её дыхание обожжёт его ухо, и…

— Подожди... — пробормотал он, — Что?

Она глянула с подозрением:

— Что значит «что»?

— Что ты спрашиваешь «что»! — потребовал он слишком громко, как будто можно было превратить жалкую чушь в торжествующую отповедь лишь громкостью крика, затем зашагал по тропе к вершине следующего холма, прежде чем Баптиста успеет ответить, надеясь, что никто не заметит скованности его походки или внезапного румянца на щеках. Он будет молчать. Да. Он не заглотит наживку. Это было не отступление, это была победа через демонстрацию достоинства! Несмотря на провокации, Бальтазар Шам Ивам Дракси всегда выбирал правильную дорогу!

Хотя, казалось, она редко приводила туда, куда хотелось идти.

— Еще одна чёртова святыня? — простонал он.

Эта, втиснутая в мокрую седловину на перевале, состояла из приземистой колокольни рядом с пещерой, вероятно, использовавшейся в качестве храма адептами других богов задолго до проповеди Спаситель. Что бы вы ни говорили о спасённых, они были мастерами обосновываться в чужих домах и притворяться, будто они архитекторы. Ложь, по-видимому, была грехом только если не