Перекресток воронов - Анджей Сапковский

Почтовые конюхи с энтузиазмом приступили к обихаживанию Плотвы, щетками, скребками и деревянными ложками. Старательно вычесали хвост кобылы, поскольку, по старинному поверью конюхов, нечищенный хвост коня приносит несчастье всаднику.

Лишь только Геральт закончил обед, почтмейстер появился снова.

– В награду за мужество ваше, – объявил он с торжественно, вручая Геральту рынграф с рожком, – постановил я присвоить вам, милсдарь ведьмак, звание почетного королевского почтальона. Когда этот знак предъявите, любая станция и любой почтальон помощь вам окажет.

– Огромное спасибо. – Геральт поправил упряжь и вьюки. – Бывайте…

– Эгей, эгей, – воскликнул, подходя, высокий почтальон, весь в пыли, видать, недавно на станцию прибывший. – А уж не вы ли и есть тот ведьмак? Которого Геральтом именуют? Ежели так, то известие у меня для вас есть!

* * *

Долина между небольшими холмами тонула в бело-розовом цвету. Цвели деревца – яблони, десятки, если не сотни яблонь, высаженных ровными рядами и шеренгами, в правильном порядке, словно выстроенная армия. Дорога через сад, ровная и утрамбованная, вела к постройкам, нескольким большим деревянным зданиям.

Над дорогой возвышалось нечто вроде арки, два столба с поперечной перекладиной. На перекладине виднелась выжженная надпись.

HORTUS DELICIARUM

Геральт имел множество причин, чтобы на станции пренебречь известием, которое доставил запыленный почтальон. Более того, это известие стоило воспринять как предостережение. Как сигнал тревоги. Уже хотя бы из-за того факта, что кто-то знает о нем, знает, куда он едет и в какой местности находится. Вдобавок не исключено было, что ввиду последних его подвигов этот кто-то мог оказаться недоброжелателем.

Но победило самое банальное на свете любопытство. Вместо того, чтобы – как оно того стоило – удирать без оглядки куда подальше, Геральт поехал в указанном направлении. И через два дня езды прибыл к своей цели. В утопающую в бело-розовых цветах долину. К арке со странной надписью. И к гербовому щиту под ней.

Щиту, на котором виднелись три птички без ног. Геральдические мартлеты.

И это тоже должно было стать предупреждением. И вновь следовало бежать. Но вновь победило любопытство.

Близ построек крутилось несколько людей; ни один из них не обратил на него внимания. Подворье было полно бочек, громоздились составленные друг на друга огромные кадки, стояли странные машины, напоминающие прессы.

Геральт привязал Плотву к изгороди, огляделся, зашел.

На невидимой с дороги солнечной стороне одного из зданий, у самых рядов яблонь, близ очередной горы бочек и близ поленницы, стоял стол. За ним, поглощенный листанием документов, сидел мужчина.

Когда Геральт приблизился, мужчина повернул голову в его сторону. Отложил документ, который читал, поднял со стола короткую палочку.

– Ты вооружен, – констатировал он факт, целясь палочкой в Геральта. – У тебя на спине меч, скрытый под плащом. Но не пытайся его доставать, пожалуйста. Я бы не хотел прибегнуть к чему-то радикальному.

Мужчина был одет в модный дублет пурпурного цвета, с богатой вышивкой, а спереди еще простроченный металлизированной нитью. Застегивался дублет на серебряные пряжечки, и имел высокий жесткий воротник, из-под которого выглядывал плиссированный воротничок рубашки. Волосы у мужчины были длинными, темными, лишь слегка припорошенными сединой, брови же густыми и сросшимися в одну линию у переносицы.

Радужки его глаз напоминали полированный металл, блестящие и словно бы зеркальные.

– Мое известие дошло до тебя, – констатировал он очередной факт. – Я рад, что ты принял приглашение. Кажется, это первый по-настоящему теплый день весны, – добавил он, не дождавшись ответа. – А я люблю бывать здесь, в Ксенделле, именно весной – в моем имении, в моем Саду Наслаждений. Знаешь ли ты, юный ведьмак, откуда это название? Деревья, которые ты видишь, – вел он свой монолог дальше мягким, почти бархатным голосом, – это яблони. Сейчас они цветут, а осенью согнутся под тяжестью яблок. Из этих яблок искусством мастеров-виноделов и винокуров возникнет то, что местному населению доставляет самое яркое, хотя и несложное наслаждение. Яблочное вино. А также дистиллированный из него более крепкий алкоголь. В бочках и бочонках он попадет на рынок, ради, как уже было сказано, наслаждения простого люда. Но однако же пора представиться. Я Артамон из Асгута. Чародей. Декан Академии Магии в Бан Арде.

– Геральт. Ведьмак.

– Да, я знаю. Уже почти год как мечтаю с тобой повстречаться. А поводов, по которым я по всей округе разослал приглашение к встрече, два. И первый из них – моя благодарность. Поскольку я благодарен тебе, юный ведьмак.

Геральт поднял брови.

– Маркграфиня Деянира, супруга маркграфа Луитпольда Линденброга, является моей родственницей. И тем самым родня мне и дочка Деяниры, Герцелоида. Из-за тебя им обеим могло быть причинено зло. И из-за тебя же этого не случилось.

– Не знаю, о чем милсдарь говорит.

– Ну-ну-ну. Ко всему ты еще и скромный. И умеющий хранить тайны. А что с Людмиллой Вайкинен и молодым графом Финнеганом? Тоже будешь отрицать, что оказал им помощь?

Быстро вести расходятся, подумал Геральт. Ясно. Магия, сплетни и почтовые голуби.

– Не знаю, о чем милсдарь говорит, – повторил он.

– К счастью, – усмехнулся Артамон, – это знаю я. И пора перейти ко второму пункту моего приглашения. Переход потребует вступления, чуть длинноватого. Вооружись терпением.

Геральт вооружился.

– Ты ведьмак, – начал после длительной паузы чародей. – Мутант. Возникший в результате процесса, который мнился кому-то как улучшение, как исправление Природы. Но Природу исправлять нельзя. И изменять ее тоже. Любое манипулирование тем, что создала Природа, означает патологию. Порчу и уничтожение. Извращение. Кому, как не тебе, должен я напомнить цитадель Беанн Грудд и ту аберрацию, отклонение, что была там создана? Пресловутых Котов? Психопатов-убийц? Природу трудно обмануть, юный ведьмак. Словно организм, что борется с болезнью, Природа любую метаморфозу и мутацию трактует – и правильно – именно как патоген, как болезнетворный агент. И борется с ним изо всех сил. Природа, прости за каламбур, решительно против выродков.

Ясно, подумал Геральт. А ты, чародей, подписывающийся птичками, Природе помогал как мог. Каэр Морхен, где гнездятся ведьмаки, должен быть стерт с лица земли, а след от него засыпан солью и селитрой. Цитата из твоего произведения, ведь правда же?

– И вот, – продолжал Артамон, сплетая ладони, – на одном полюсе у нас находятся Коты, результат издевательства над Природой. А на другом ты, результат чего-то противоположного. Ты, Геральт, наилучший пример того, о чем я говорил. У тебя Природа в борьбе с патогеном начинает побеждать. У тебя оживают чувство справедливости и сострадание, которые ведьмачья мутация