Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин

заброшено очень давно. Кроме зарослей гнилого бурьяна, за которыми и могил-то не было видно, островками рос чуть ли не натуральный смешанный лес. Кроме вездесущих берез и тополей возвышались то ли вётлы, то ли ивы, которые в одиночку не обхватишь. Вообще-то даже кладбищем эту территорию было назвать сложно.

И, разумеется, что-либо различить в этой темноте было практически невозможно. Если бы, конечно, не моё магическое зрение.

Я прошел метров десять вглубь по едва заметной узенькой тропинке. Под ногами была не утоптанная земля, не жидкая грязь, а словно твердая брусчатка. Я пригляделся. Кто-то когда-то выложил тропинку кирпичами. И, видимо, иногда посетители всё-таки заходили сюда.

Я остановился, огляделся кругом. Давно здесь не хоронили никого, очень давно. Могилы почти сровнялись с землей. Порой различить, что здесь кто-то похоронен, можно было лишь по каменной плите, торчащей из земли, украшенной то ли затейливыми письменами, то ли узорами. Да и то всё поросло бурьяном. И никаких признаков неупокоенных душ или призраков.

Я вздохнул и направился назад. Всё-таки надо куда-нибудь поближе съездить или сходить. Например, на Калюжинское. Вообще рядом с домом. Ну, почти рядом.

Мне в ноги попалась то ли ветка, то ли палка. Я споткнулся, рухнул на колени прямо в грязь. Хорошо, успел выставить вперед руки. Больно не ударился, но испачкал в грязи джинсы в коленях и ободрал ладони. При этом было такое ощущение, что мне подставили подножку и толкнули в спину.

Я выругался и тут же подскочил от неожиданности. Сзади меня прямо за спиной раздался веселый детский смех. Я обернулся, огляделся, затаив дыхание, и, конечно, использовав при этом магическое зрение. Вокруг было пусто. Я снова огляделся. Осторожно сделал один шаг, другой, прощупывая дорогу. Проём калитки светлел уже шагах в пяти. Сзади снова отчетливо хихикнули. Я обернулся. Смех раздался совсем рядом. Детский, и, как мне показалось, девчоночий, смех.

— Ты кто? — осторожно спросил я. Мне не ответили. Я вздохнул. Пожал плечами, буркнул вполголоса:

— Ну, раз не хотите отвечать, то я пошел!

Не особо рассчитывая при этом, что мне ответят. И направился к калитке. Уже почти перешагнув границу кладбища, мне показалось, что кто-то сказал мне в спину:

— Приходи еще! Поиграем.

Голос был тот же самый — детский девчоночий, а тон — жалобно-просящий.

— Хорошо, — сказал я и вышел на улицу.

Машина стояла на том же месте. В кабине светился огонёк — водитель курил в ожидании меня.

— Тряпка есть? — спросил я, открыв дверь, но не садясь на место. Водитель оглядел меня, вышел на улицу, открыл багажник, молча достал какую-то то ли майку, то ли футболку, протянул мне. Я вытер руки, кое-как стер ошметки грязи с колен. Вернул тряпку.

— Ты не секстант часом? — усмехнулся водитель.

— Кто, кто? — не понял я.

— Ну, из этих, которые кошек на могилах режут, — засмеялся таксист. Только выражение лица у него было насквозь серьезное.

— Дурак, что ли? — буркнул я. — Нашел сектанта!

В отличие от него, я произнес это слово правильно.

— Поехали домой!

Поездка обошлась мне в червонец сверху. Я еще по дороге задумался насчет постоянного водителя с машиной. Или хотя бы свою машину. Надо куда-то выехать днём или ночью — сел и поехал. И чтоб никаких вопросов. Увы, никаких идей на этот счет у меня не было. Разве что попросить Дениса Устинова? Кстати, надо бы ему позвонить. Он вроде в гости приглашал…

Maman ужинала несмотря на позднее время. Встретив меня, она усмехнулась, бросила:

— Раздевайся, штаны в стирку, мой руки и шагом марш на кухню!

Её непонятно-спокойная реакция на мои изгвазданные в глине джинсы меня несколько удивила. Руки зажили еще по дороге, обработанные «айболитом».

Желудок давно требовал пищи, поэтому я не замедлил последовать этому указанию. Maman навалила мне макарон, полила сверху подливой, сама села напротив с кружкой чая и уставилась на меня.

— Приятного аппетита!

— Спасибо, добрая женщина! — пошутил я.

Пока я ел, она молча потягивала чай. Стоило мне закончить, она тут же, глядя мне в глаза, спросила:

— Ты знал? Ответь мне честно — это твоих рук дело?

— Про что, мэм? — не понял я. — Что моих рук дело? В чём я опять провинился?

— Про квартиру, сынок, — подчеркнуто ласковым голосом, не предвещающим ничего хорошего, пояснила maman. — Про квартиру, которая находится на одной лестничной площадке с квартирой твоей подружки!

Я пожал плечами. Конечно, можно было бы и соврать. Но в данном случае я решил этого не делать.

— Ну, знал, — я покаянно потупил взгляд. — Так, Николай Васильевич сам тебе тогда сказал… Забыла?

— Знал! — maman обличительно ткнула в меня пальцем. — Ты знал! И ничего мне не сказал! Знаешь, кто ты после этого?

— Сюрприз хотел сделать, — попытался объяснить я. — А ты как поняла?

— Как? — maman засмеялась. — Твою подружку встретила. Когда я квартиру зашла посмотреть, слышу звонок в дверь. Открываю, а на пороге Альбина стоит и улыбается. Спрашивает, когда переезжать собираемся!

— Вот сучка! — не сдержался я. — В хорошем смысле этого слова…

— В каком хорошем? — не поняла maman.

— В таком! — отмахнулся я и ехидно поинтересовался. — Ну, и о чём вы договорились?

— О чём, о чём? — maman пожала плечами. — Попила я у неё чаю с пирожными. Мне даже кажется, что она меня специально ждала. Да бог с ней!

Она махнула рукой.

— Я что хотела сказать? Переезжать можно хоть завтра. Кухня есть, сантехника залюбуешься. Остальная мебель у нас пока своя. Ты как считаешь, Тош?

— У нас со следующей недели каникулы начинаются, — сообщил я. — Вот и займусь переездом.

— Ты? — удивилась maman. — Ты займёшься? Впрочем, я уже устала удивляться…

Глава 28

Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

В военкомате нас оказалось сравнительно немного — человек тридцать. Наши оба класса да 10-й класс из Орловки, микрорайона, недавно включенного в городской округ.

Сначала пузатый прапорщик в мятом мундире отвел нас в актовый зал, где мы разделись до трусов, сложили свою одежду на кресла.

— Документы берите с собой! — объявил он. — Паспорт, приписное, повестку. Сначала все идут в 12-й кабинет. Там вы