Последняя Осень: Возвращение - Сергей Савельев

Мага Шерлина это ужасно раздражало – он так и сидел на коне, смотря на копошившихся впотьмах людях. Даже его люди не могли справиться с роскошным шатром и подготовить горячий ужин… Шерлин, не выдержав этого, слез со своего коня, и воздел посох.

- Да получите вы свой свет, трусливые слепые кроты!

Маг ударил посохом по земле, высекая искры. Те вознеслись вверх, увеличившись в размерах. Они походили на небольшие, с кулак, светящиеся сферы. Они закружились вокруг него, наемники радостно загомонили, обрадованные помощи мага. Он делал пассы руками и посохом, словно хотел разогнать по всему возводимому биваку. Однако они только набирали скорость, смазываясь в мелькающий круг вокруг него.

- Твою... Твою же мать... - С расстановкой проговорил Шерлин, посмотрев на свой посох. Эта орденская дрянь все же добралась до него....

Шары начали издавать звук, похожий на вой, и в этом момент они сомкнулись, и, словно обезумевшие, стали жалить Шерлина разрядами. Он конвульсивно дергался, звал на помощь, но никто не решался противостоять тому, что он сам наколдовал. Он пытался сделать хоть что-то, но сильная боль не давала ему сосредоточится на защитных заклинаниях. После этого шары словно вошли в него, и он закричал на одной страшной, нечеловеческой ноте. Свет вырывался из глаз и рта, что в наступившей ночи было особенно пугающе. Вокруг раздавались крики ужаса. Наконец, душа оставила тело Шерлина, а вместе с тем и погас свет... Наступила гробовая и пугающая тишина...

...Ночью напуганные люди смогли разжечь костры, но едва ли кто из них спал — часовые не давали им никакой уверенности. А что если какие-то местные духи решили расправиться с их магом... а кто же тогда из них следующий?

Утром люди были хмурые и не выспавшиеся. Командиры зареклись становиться на ночлег так поздно — чего доброго, история повторится. Тише едешь — целее будешь, как говорил кто-то. Несколько разношерстных, но довольно сильных кондотт решили бросить все это предприятие, ибо потеря мага в первую же ночь — так себе предзнаменование. Аванс они вернуть наотрез отказались... Переговорщик пытался остановить их, пригрозив, но те рассмеялись ему в лицо — остальные наемники хоть и остались с ним, но явно не стали бы отнимать золото у собратьев-наемников ради своего нанимателя, которого они знают без году неделя.

Посыльный Теодорика был мрачнее тучи — немало денег ушло впустую, и теперь он вел на помощь своему повелителю лишь четыре тысячи наемников, боевой дух которых стремился к нулю... Тому придется очень постараться, чтобы заставить их сражаться как следует.

…Джина никак не ожидала результата так быстро—Шерлин подставился так рано, что могли возникнуть подозрения. Никто из его свиты не видел, кто проводил досмотр, и тем более они бы не поняли, что за манипуляции она проводит с посохом, однако же... Она знала щепетильность убитого ей мага — просто так он магией никогда не пользовался — доходило до абсурда — во время своих странствий он мог стоптать не одну пару сапог, но телепортом, которым, судя по его силе, он владел, он никогда бы не воспользовался. Да что там говорить — он предпочитал искать ель погуще, чтобы скрыться от дождя, вместо того, чтобы всего лишь разогнать тучи — а этим владел любой деревенский колдун.

В Империи не раз и не два она лично наблюдала за тем, как над деревнями разражались самые настоящие баталии, связанные с тем, что крестьянам было лень поливать свои посевы — колдуны сразу из нескольких деревень пытались призвать в знойный день тучу именно в свою деревню. Жаль, никогда не хватало времени и терпения, чтобы дождаться развязки. Скорее всего, туча проливалась дождем где-нибудь равноудалено от деревень, и вопрос решался сам собой.

Еще более странно, что по словам вернувшихся наемников, неожиданно возвратившихся из Пустошей, он всего то пытался наколдовать магическое освещение. Они были удивлены, что столь плевое заклинание обернулось против него.

Позже, проведя еще пару дней в этом грязном городке, она узнала, что обстоятельства того требовали. Человек, посланный за наемниками, оказался такой посредственностью, что позволил наемникам ставить лагерь лишь тогда, когда солнце зашло за горизонт. Как следствие — воинам Шерлин не помог, и те до ночи дрожали, опасаясь нападения людей Пустошей, да и сам погиб. Стоит добавить, что страх их был иррационален - сомнительно, что люди, живущие в тех местах, обладали хоть какими-то сверхъестественными способностями — просто они хорошо знали те места, где они обитали. И уж конечно, они бы не решились напасть на пять тысяч вооруженных до зубов воинов.

Есть некоторая ирония в том, что столь тщеславный маг погиб, разменявшись на самых примитивных магических светлячков. Она ожидала, что о смерти его будут рассказывать со всей помпой - он вызвал бы, наверняка, своего речного Элементаля, и тот, разрушив руны подчинения, всей бы мощью обрушился на колдующего. Вот это было бы представление!

Но — что сделано, то сделано. Следовало теперь поскорее исчезнуть из этого приграничного городка, и в Арн-Дейл, увы, ей путь был заказан. Ложа магов и так заинтересуется, что она делала там почти все лето, и смерть единственного в своем роде мага-наемника покажется неслучайной. Но, так или иначе, вряд кто будет плакать по этому ренегату и бунтовщику. Он со своими выходками и продажным характером был самой настоящей паршивой овцой в стаде.

Жизнь в лагере пикинеров продолжала бить ключом – уже утром у отряда были бочки для воды, и бойцы спешили их наполнить водой. От желания набрать воды еще и во фляги избавиться было сложно, поэтому походы к колодцам задержались. Некоторые, не будь дураками, пытались топить снег в котелках, но есть кашу с остатками пепла и сажи, которая неизбежно разлеталась от города – дураков не было.

Хелдор, немного перебрав и переорав знакомых песен, чувствовал себя в сравнении с подчиненными самым медленным и никчемным. Даже покашеварить не удалось - Крисс со знанием дела объяснял новым адъютантам и помощникам, как правильно готовить на костре, давая свои ценные рекомендации. Выглядело это довольно забавно, но Хелдор старался не показывать ухмылки, боясь обидеть паренька.

По лагерю, пока было не очень шумно,