Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

к примеру, Богдан какими силами располагает Кракон? Сколько мечей могут поднять окружающие его земли? Сколько аристократов со своими отрядами встанут под знамена? Какое на это потребуется время? Некие примерные представления об этом у него были, но спроси то же самое у зеленого новобранца или того пуще – человека, к городской страже не относящегося, к примеру, наемника на службе у аристократа, и вряд ли его ответ будет близок к истине.

Решение пришло само собой.

– Да, бездна, вали уже!

С этими словами Бугай, смотрящий на эльфийку, дернулся, отчего та вжалась в землю, инстинктивно выпятив вперед грудь. Видимо, готовясь к удару, единственному и решающему, что пронзит ее сердце. Но того не последовало. Через мгновение путы пали с ее рук и ног.

– Беги.

Он отстранился, а остроухая отползла от него, поднялась, криво, как-то неказисто сутулясь, покачиваясь. Она потирала ладонями места, где веревки стягивали ее конечности. Кое-где видна была кровь, но ничего серьезного, обычное дело. Считай, обошлась легким испугом.

– Убирайся.

Она стояла, смотря ему в глаза, явно ничего не понимая. Видимо, считала, что человек обманет ее, и уже готовилась к смерти. К тому единственному решающему удару между жизнью и небытием. Шаг, взметнулась тяжелая мужская ладонь, звонкая пощечина опрокинула ее на землю. Богдан вновь смотрел на нее с высоты своего двухметрового роста.

– Вали отсюда, – на этот раз в голосе звучали стальные нотки.

Глава 21

Остроухая стояла на карачках, не смея повернуться спиной, скуля и держась за щеку.

– Дура, – прошипел ветеран, топнул ногой, словно прогоняя пса, и проорал:

– Пошла!

Та, видимо, приходя в себя, вскочила, будто испуганная кошка, и ломанулась куда-то через лес. Несколько мгновений – и ее уже не видно и не слышно.

– Чертовы эльфы, – проворчал Богдан, поворачиваясь к товарищу. – Пойдем, поменяем место лагеря, а то ночью еще решит вернуться и показать, кто здесь сильнее.

С этими словами он, бурча под нос несвязные проклятия, подхватил заплечный мешок и начал спускаться к дороге.

– Ты милосерден, друг мой, – Хромой ковылял следом, осматриваясь по сторонам.

– На хрена она нам? Обуза. Все, что она могла сказать, уже сказала. Начни я расспрашивать об их эльфячей жизни, это растянулось бы надолго. Да и поняли бы мы что? О важном молчала бы и не сказала ни слова. Пытать ее? Да как поймешь, что скрывает? Мы же не знаем сами о них ничего, – он вздохнул, сплюнул. – В бездну все это дерьмо.

– Ну да, думаю, ты прав, – товарищ говорил медленно, он явно глубоко задумался о том, что только что произошло.

– Сломал бы я ей пару пальцев, выбил несколько зубов, исковеркал личико, надо признать, недурное, вполне милое. И что взамен? – Бугай вновь сплюнул. – Несколько фраз о том, какие они святые, порядочные, великие, светлые эльфы и кто там еще, даханы эти. Видимо, что-то типа аристократов или учителей у них. Может, колдуны, только иного сорта. Что еще? Ничего. Стоны, сопли, вой. Это дерьмо стоит того?

Хромой молчал, судя по выражению лица, соглашаясь со всем сказанным.

– И что потом? Сколько их всего, где их отряды, кто главный? Когда нападут основные силы? Откуда ей знать все это? Она даже не командир отряда. Просто глупый новобранец. Возомнила себя героем. Да и нам с этого что?

Бугай вышел на дорогу, вдохнул полной грудью, потянулся.

– Бездна меня побери, я не хотел ее убивать.

– Хороший ты человек, Богдан, – Хромой похлопал его по плечу. – Раньше бы я не сказал ни о ком из нас такого. Много мы натворили, за век не расплатимся. Но тебе вот – говорю. Уверен, остальные бы порешили ее.

– Кто знает, – проворчал Бугай, посмотрел на небо, прикидывая, сколько еще до захода солнца времени. – Пройдем еще немного и обустроим привал на другой стороне дороги. Вряд ли эта остроухая вернется. Но если она совсем обезумела и решится на это, я не хочу проснуться с ее ножом в своей груди, друг мой.

С этими словами они отправились на поиски нового места для лагеря. Светило солнце, лес был полон жизни. Шуршал еж, от ветра поскрипывали деревья. Соловей выдавал прелестные трели, где-то стучал дятел, кричала кукушка. Запах лиственного леса радовал, а голубизна неба над их головами завораживала.

Отличный день, чтобы жить.

Только они вдвоем успели облюбовать новое место для отдыха, как вдали со стороны поместья раздался звучный гул рога. Он прокатился над лесом, разрывая тишину и заглушая привычные звуки природы.

– Что еще? – проворчал Хромой.

Они настороженно переглянулись и стали во все глаза следить за дорогой.

Через несколько долгих минут ожидания из-за поворота в клубах придорожной пыли вылетел всадник, ведущий на привязи еще двух лошадей. Мгновение, и стало ясно, что это Мелкий. Он гнал скакуна, осматриваясь по сторонам.

Ветераны спешно пробирались через лес, устремившись к обочине.

– Эй! – громким криком привлек внимание всадника Богдан. Он был уверен, что товарищ примчался по их души.

Мелкий действительно остановился, ожидая, когда они выберутся на дорогу. Лошадь под ним гарцевала, явно разгоряченная скачкой, ей хотелось вновь пуститься в путь.

– Что случилось? – Бугай первым, с шумом, не скрываясь, выбрался из зарослей. Хромой шел по пятам. Утомленная за день нога явно его подводила.

– Князь, задница его благородная, умом тронулся! – Мелкий выглядел совершенно ошалело. Он перевел дыхание и продолжил. – Короче, там с его бабой все, как в сказке с плохим концом. Ни жива, ни мертва, и он... В общем, он чуть не прирезал того жирного доктора, а ее закинул на коня и помчался куда-то по дороге, в лес. А еще он прихватил с собой наш сундучок с теми склянками.

– Что? – Бугай не верил своим ушам.

– Я сам хрен пойму, что там случилось. Торба, считай, спас того лекаря. Встал между ними. Пытался убедить, урезонить нашу надежу, славного Славомира Борынича, остановить его, утихомирить. Зад его горящий да коптящий потушить словами мудрыми. Взывал к его разуму. Но было бы к чему там взывать... – Мелкий постучал себя по макушке. – Что-то говорил ему, ты знаешь, он умеет говорить умные вещи рассудительно. Но Князь... Князь, как с цепи сорвался и...

Последовала короткая пауза.

– Не томи, – Бугай понемногу начинал подозревать, с какой