Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

– Князь про ведьму что-то брякнул. Благо, уже без свидетелей, только при нас, неся бессознательную супругу к коню.

Хромой к этому моменту, наконец, доковылял, и услышанное повергло его в некий ступор.

– Ведьму? Спаситель сохрани, и здесь колдовство.

Бугай потер ладонью правой руки лицо, пытаясь убедить себя в том, что их благородный товарищ не выжил из ума, покачал головой.

– Да я, признаться, не очень понял, что да как! – Мелкий уже не говорил, а кричал во все горло, злость бушевала в нем. – Да там никто толком ничего бы не понял! Но вроде как у него в лесу живет какая-то бабка, вещунья или кто еще! Лекарь не справился, Власта умирает, и аристократ наш славный решил, ну, ты понимаешь, что он задумал, Бугай! Чего я тут, как баран, повторяю одно и то же.

– По дороге решим.

С этими словами Бугай подсадил Хромого в седло. Нога вряд ли позволила бы тому удачно и с первого раза взобраться самому. Потом уверенным движением взмыл на второго скакуна.

– Что остальные? – спросил Хромой, приноравливаясь к верховой езде.

– Что, что? Следом помчались, как гончие за волчарой. Там дорога есть, тропа, тропинка. Князь наш, судя по всему, знает путь, раз конным помчался через лес. Не совсем же он того, – с этими словами Мелкий вновь дотронулся до головы. – Ну, а я за вами, сурками, что вам тут сидеть, куковать, яйца высиживать, что ли?

– Ясно.

Но на самом деле, что происходит, было непонятно. Ведьма? Как, откуда и при чем здесь аристократ Славомир? Любой, кто сведущ в колдовстве, – крайне опасен. Он совершенно не подчинен законам людским и никакой человеческой морали. Монстр в облике женщины. Если она здесь где-то живет, то что их связывает с Князем? Всех таких колдунов и ведьм городские чародеи пытались выследить, поймать и либо заставить служить себе, либо казнили. Чаще второе, чем первое. Убивали безжалостно. Порой, в процессе поимки.

И для такой беспощадности имелись причины. Если пару раз побывать в жилищах этих диких колдунов, то поймешь, что, выбирая из меньших зол, стоит быть всеми руками за городских чародеев и подручных, ведь бесконтрольное колдовство может творить такое, отчего волосы встают на голове дыбом. А то, что используется для дикого колдовства, вызывает тошноту и бросает в дрожь. Тут как раз и вспомнишь недавнюю болтовню ушастой о каннибализме. И здесь уже все было правдой.

Ведьмы варили детей, расчленяли людей и зверей, добывая из них органы для своих зелий. Жрали сырым домашний скот, истязали животных, вырезая из еще живых их внутренности. Магией и наводимым ужасом заставляли людей служить себе, совершенно лишая разума и наделяя неестественными физическими возможностями. Такие фанатичные рабы готовы были прыгнуть на копье стражника, прикрыть ведьму своим телом от арбалетного болта или удара меча. Что угодно, лишь бы защитить госпожу. Дикие являлись настоящим кошмаром и частью работы Богдана. За десять лет службы в страже были как раз вот такие вылазки на поиски очередной ведьмы, поселившейся в окрестностях какого-то городка или селения. Помимо охоты на колдуний, он с отрядом занимался и уничтожением всяческих кровавых культов, поиском их пророков, разрушением алтарей и выжиганием всего связанного с ведовством. Именно по этой причине за долгие годы в душе Богдана твердо сложилось мнение, что все, что касалось магии, от городских колдунов и яснооких до диких безумных магов, – дело проклятое. Слишком большое количество ужасов он видел, безмерно много пролитой крови и изуродованной плоти наблюдал.

Они втроем мчались по лесной дороге, которая петляла, и лишь когда за очередным поворотом показались строения, принадлежащие поместью Князя, стала брусчатой.

У въезда в усадьбу они, не останавливаясь, свернули на тропу, по которой, это было видно невооруженным глазом, недавно в спешке пронесся небольшой конный отряд. Просвет между деревьями у самого поместья оказался достаточно широким и приметным, но чем дальше они неслись, тем уже он становился. Мчаться через лес на лошади становилось все сложнее. Да, это все же не бурелом, где конь сразу переломает себе ноги, но и не дорога, или хотя бы открытое поле. Благо хоть ветки пока что не бьют по лицу, и стволы деревьев располагаются в некотором удалении.

Следов было много, ошибиться с направлением было невозможно, да и свернуть с этой тропы ушедший ранее отряд не мог. Это грозило смертью лошадям и всадникам, не сбавь они скорость до самой минимальной. Слева и справа все гуще становился лес. Вскоре троица мчалась через настоящую чащу и лишь тропа оказалась достаточно безопасным для ног лошадей местом.

Кони вынесли их к ручью, дальше проторенной дорожки видно не было. Судя по отпечаткам копыт, те, кто шел перед ними, погнали своих животных по каменистому руслу. Бугай последовал их примеру. Хромой и Мелкий повели скакунов за ним. Лошади артачились. Идти по воде, каменистому дну и илу им явно не нравилось. Здесь скорость развить оказалось невозможным. Несколько сотен шагов пришлось продвигаться вперед медленно, осматриваясь и ища проход. Затем, увидев следы слева от ручья, всадники вновь выбрались на тропу. Но на этот раз на рысь и тем более на галоп перейти не удалось. Да, путь был виден, но уж слишком близко здесь росли деревья, часто дорога петляла и несмотря на то, что подлеска как такового на их пути не было, как и павших деревьев, гнать во весь опор никак не удавалось.

Спустя еще некоторое время они выбрались к озеру. Водная гладь, окруженная лесом, простиралась слева от тропы, которая, в свою очередь, шла вдоль берега, разделяясь. И там, куда вели следы лошадей их товарищей, на другой стороне, лес, казалось, выглядел иным. Более темным, дремучим, непролазным. Диким и отталкивающим. Именно там в озеро впадал еще один ручей, уходящий своим руслом куда-то в чащу.

У звонкого ключа на той стороне озера их ждали.

– Наконец-то, – Левша отошел от сосны, к которой привалился всем телом, и с невеселой улыбкой приветствовал их, перегородив проезд. Выглядел он озадаченным и встревоженным.

Помимо него у края темного леса, смотря в бурелом, сидел Проныра, а Болтун занимался лошадьми. Остальных не было. Лошадям здесь явно не нравилось, они всхрапывали, нервничали, мотали хвостами. Все сторонились еле заметной тропы, которая вела дальше, вглубь леса по руслу ручья.

– Где наш свет очей, благородный господин? – Мелкий