Во имя грядущего - Светлана Подклетнова

– Он слишком приблизился, повелитель! – поднял голову самый сильный из четвёрки – тот, которого Арон определил как их лидера. – Помоги ему, он страдает!

Юноша рассмеялся, но смех этот был скорее горьким, чем весёлым. Казалось, настроение его несколько улучшилось, отчего страх, поначалу сковавший рыжих людей, начал медленно ослабевать. Видимо, они тоже могли чувствовать настроение людей… Но смех того, к кому обратились с просьбой, явно выразил его отношение к происходящему. Уже сейчас Арон точно знал, что помощи, во всяком случае, явной, от этого юноши он не дождётся.

– Он только ребёнок, дитя! – возразил тот, что был ближе к двери.

Арон удивился. Этот был самым слабым из четверых. Мальчик никак не ожидал, что именно он вступится за него, опередив братьев. Видимо, Арон переоценил опасность, которую представлял юноша для рыжих людей.

Брови того, кого гномы назвали Повелителем, вскинулись вверх. Арон подумал, что, наверное, тот тоже был удивлён поведением последнего высказавшегося. Но через секунду мальчик понял, что дело было вовсе не в этом.

– Дитя! – прогремел юноша; Арон даже подумать не мог, что голос этого человека мог так громыхать. – Дитя… – повторил он уже тише, сев на шкуры рядом с Ароном. – Не тешьте себя иллюзиями, – грустная усмешка отразилась на лице. – Это создание только с виду похоже на ребёнка, он не дитя!

– Помоги ему! – взмолился мужчина, нёсший Арона весь путь от поляны до гор.

– Он может это сделать сам, – мягкий взгляд Повелителя пробежал по мальчику. – И, если бы вы не сглупили там, в лесу, – голос его стал грубее, как только он обратил свой взор на четверых коленопреклонённых людей, – его боль бы уже ушла.

– Помоги… – с мольбой прошептал тот, что был ближе к ложу, глядя, как юноша непроизвольно провёл рукой по волосам ребёнка (это был тот из четвёрки, которого Арон посчитал стремящимся выглядеть храбрым).

– Нет! – прозвучал твёрдый ответ, затем Повелитель оглядел всех четверых так, что у тех мигом пропало сомнение в том, что их ждёт, если они ослушаются следующих за этим взглядом приказов. – Оставьте его одного! – слова звучали, словно приговор. – Он должен сам избавиться от своей боли.

– Но господин… – тот из рыжих, которого Арон окрестил лидером, с мольбою поднял голову, чтобы взглянуть на юношу. Было ощущение, что последний приказ выбил у него почву из-под ног, так он испугался того, что может последовать за этим. И теперь настала очередь удивляться для Арона, потому что это что-то было ничем иным, как разлукой с мальчиком. А четверо нашедших его так боялись потерять Арона, что это легко читалось в их сердцах.

– Потом вы сможете приблизиться к нему! – юноша легко поднял мальчика, поставил рядом с ложем, на котором тот только что лежал, и слегка подтолкнул к выходу. – А теперь уходите!

На Арона, только что впервые в жизни почувствовавшего заботу, в этот момент внезапно накатила такая волна обиды, что слёзы сами подступили к его глазам. Впервые он кому-то действительно был нужен, и эта необходимость вовсе не была вызвана ни страхом, ни чем-то, что от него требовалось, а только тем, что он существует, тем, что он есть на этом свете. Этого Арон не мог не увидеть. Он почувствовал это в тот самый момент, когда там, в лесу ему зажали рот, чтобы он не вскрикнул от боли и не привлёк внимания Ареса.

Внезапно взгляд Повелителя стал таким жёстким, что более сильного взгляда трудно было представить:

– Не смей! – прошипел он. – Никогда не смей выказывать слабость! —словно по волшебству внезапно юноша оказался прямо перед Ароном, крепко схватив мальчика за плечи. – Никогда в жизни! Ты не имеешь на это права! Кто угодно, только не ты! – отпустив мальчика, он обратил взор на рыжих мужчин. – Видите, что вы сделали? – голос звучал тихо, но так грозно, что, казалось, мог запросто, не задумываясь, разорвать всех четверых. Те лишь ниже опустили голову, и вновь Арона окатила волна страха, идущая от этих людей. – Убирайтесь! – теперь толчок юноши показался Арону более грубым; указав рукой на дверь, хозяин обратился к коленопреклонённым людям: – Вон отсюда! Пошли прочь!

Рыжие быстро ретировались, а Арон решил на минуту задержаться.

– Почему ты так ненавидишь их? – задал с самого начала интересующий его вопрос мальчик.

Взгляд юноши потеплел и стал удивительно грустным. Ласковым чистым голосом он произнёс странную фразу:

– Пусть боги позволят тебе узнать это как можно позже! – а затем прошептал так тихо, что Арон едва смог расслышать последние слова: – Так поздно, чтобы ты не успел причинить себе и миру столько же зла, сколько причинил я…

Ничего не поняв, мальчик медленно повернулся и вышел из каменной комнаты. На площадке возле двери никого не было. Ярко светила луна, небо было абсолютно чистым. Звёзды казались на удивление огромными. Некому больше было пожалеть маленького мальчика, который всё ещё испытывал жуткую боль, охватившую его несколько часов назад на лесной поляне. Но отдавшись этой боли, Арон быстро понял, как урезонить её. Мальчик сел на каменные ступени, глубоко вздохнул и начал медленно приводить свои чувства в состояние покоя и безмятежности. Сейчас больше ничего не интересовало его, только его очищенный дух, настолько чистый и открытый всему вокруг, что казалось, он стал прозрачным и абсолютно невидимым. Сейчас Арон каждой своей частичкой ощущал весь окружающий его мир. Он ловил ощущение дуновения ветра, стук биения сердца пролетающей над горами птицы, шелест листвы под ногами испуганной оленихи, тихое пошёптывание матери, укладывающей проснувшегося от дурного сна ребёнка, и даже сильный переполох в храме хранителей, вызванный его исчезновением. Весь мир был словно у него на ладони, и в то же время этот мир был так далёк, как будто это был чужой, а не его мир.

– Лина… – прошептал Арон, вслушиваясь в произносимые звуки и не ведая, что они означают. – Лина…

Он не заметил, как боль покинула его. Дух его парил где-то далеко, оглядывая жёлтые пески холодной пустыни. Он знал, что спит, хотя не помнил, чтобы ложился. Арон был почти уверен, что до сих пор сидит на ступенях возле выдолбленной в камне и отделанной мрамором комнаты, которая показалась ему самым желанным домом на свете. Хотя такое впечатление могло возникнуть у него от чувства защищённости, которое подарили ему рыжие люди, и за которое этих людей потом отругал пришедший в пещеру юноша. Как это ни было горько, юноша оказался прав – едва исчезла защита, которую предлагали ему незнакомцы, подсознание мальчика подсказало ему, как справиться с одолевающим его