Дьяволы - Джо Аберкромби

class="p1">Она посмотрела вперёд. Якоб отступил, прикрылся щитом. Вигга отступила, брат Диас съёжился у её плеча. Она посмотрела назад. Бальтазар и Баптиста отступили, рыбные фигуры шатко пробирались сквозь пелену дыма сужающимся полумесяцем, грязные косы блестели на мокрых мундирах. Ничто не доставило бы ей большего удовольствия, чем отступить, но отступать было некуда.

— Куда идти? — пропищала она.

Солнышко посмотрела наверх.

С ​​большой неохотой Алекс тоже откинула голову назад, оглядывая шаткую сетку канатов, исчезающих в головокружительном кошмаре хлопающей парусины, сплетавшихся в паутину тросов и скрипящих рей. Колени ослабели от одного взгляда.

— Ты шутишь, — прошептала она.

— У меня нет чувства юмора, — сказала Солнышко, протягивая свободную руку.

Алекс постояла ещё мгновение, издав что-то вроде отчаянного мяуканья, наблюдая, как приближаются рыболюди. У одного из них, казалось, из головы рос кусок коралла. Это что, глаз на конце? Он смотрел прямо на неё!

— Давай! — прорычал Якоб через плечо.

— О, Боже. — Алекс схватила Солнышко за руку, вскарабкалась на перила и, бросив взгляд на бурлящее море, начала подниматься, вжимаясь в сеть.

Моряки называют верёвочные трапы крысиными путями. Что может быть более подходящим для такой крысы, как она?

 

Рыбочеловек угрожающе наклонился, его огромные губы дрожали, издавая странный хлюпающий звук. Брату Диасу это показалось немного похожим на фразу «Помогите мне», но это точно было несовместимо с огромным высоко поднятым топором. Или это был скорее крюк на шесте? Не то чтобы важно, какой формы металл, когда он вламывается в твой череп.

Брат Диас отшатнулся, и лезвие просвистело мимо, отламывая щепки от перил справа от него. Он отшатнулся в другую сторону, когда оно врезалось в перила слева. Он налетел на мачту, отскочил, ахнув, поскользнулся на наклонённой палубе, его сумка распахнулась и неотправленные письма разлетелись. Перила ударили его сзади по ногам, он отчаянно схватился за них, но ничего не добился, кроме вырванного наполовину ногтя, и всё равно свалился.

Он приготовился издать последний крик падающего в море, но произвёл лишь хриплый вопль, когда врезался боком в доски. Он сел, прижав одну руку к пульсирующему черепу, и прищурился от дыма. Должно быть, он свалился с кормового мостика и пролетел всего несколько футов до палубы.

Он собирался посчитать это большой удачей, когда проворный, как лосось, рыбочеловек подпрыгнул и грохнулся перед ним, снова высоко подняв крюк.

Он отшатнулся, пятками пиная обшивку, пытаясь отползти и встать, но не достиг ни того, ни другого, безнадежно поднял руку, чтобы встретить неизбежный удар…

— Это мой херов монах!

Сначала Вигга рухнула на колени рыбочеловека, впечатав его в палубу смятой кучей. Должно быть, она нашла плотницкие инструменты — по тяжёлому топору в каждой руке. Теперь она обрушила их вниз с парным стуком, забрызгав кровью свои спутанные волосы.

Брат Диас отдёрнулся, кашляя, моргая, снова кашляя. Кажется, фигуры в темноте? Двое дрались рядом. Ещё одна пара боролась за копьё. Блеск металла…

— Слева! — завизжал он. Вигга прижалась к палубе, алебарда пролетела над её головой, шип на конце не попал по носу брата Диаса всего на волосок. На него ринулся воин, голова, похожая на позолоченный шлем, поножи, оскаленные зубы.

Вигга рванулась вперёд невероятно быстро, несмотря на свой вес. Зацепила ногу противника обухом топора, рванула завизжавшего врага, а вторым топором рубанула с такой силой, что под размозжённой головой треснули доски.

— Справа! — закричал брат Диас. Вигга увернулась от другого врага, хлестнула топором по кругу, пронзила его шлем и отбросила кувырком мимо брата Диаса. Рыбочеловек выломал кусок перил и плюхнуться в море, как чучело без костей.

— Говно итальянское, — проворчала Вигга, бросая отломившуюся рукоять одного из своих топоров через плечо.

— Лучник! — завизжал брат Диас. Вигга развернулась и метнула одним движением, топорище с треском вонзилось в лоб лучника на платформе. Он выпустил стрелу высоко в небо и упал назад.

— Видал этот бросок? — заорала она, хватая брата Диаса за одежду и торжествующе встряхивая.

Всё, что он мог сказать, было: «И-и-и-ик». Из дыма позади с распростёртыми руками поднялось самое отвратительное существо, которое он когда-либо видел.

У него было тело человека, элегантная форма испачкана липкой жидкостью вокруг расшитого воротника, так как вместо головы у него была большая влажная студенистая капля с двумя оранжевыми глазами размером с тарелки для сбора пожертвований. Впереди свисала масса извивающихся щупалец. Мог ли он видеть сквозь кожу? Это его мозг плавал, как орех в желе? Когда он пошёл на Виггу, щупальца широко раздвинулись во все стороны, обнажив ряды фиолетовых присосок, в сердцевине торчал большой чёрный клюв. Он открылся и издал яростный, мучительный, оглушительный вопль... Прерванный гулким ударом, когда Вигга отступила в сторону и ударила существо в живот, сложив его пополам, начищенные до блеска сапоги взлетели над палубой. Он сделал пару неуверенных шагов, выпуская чёрную рвоту из клюва, затем Вигга схватила горсть щупалец татуированной рукой, в мгновение ока подняла и врезала перевёрнутым врагом о мачту.

Он упал извивающемся желе, а Вигга свалилась на него сверху, сухожилия натянулись на её татуированной шее, когда она погрузила свои зубы в его горло, в место, где человеческая природа встречалась с морским существом. Она извивалась и рычала, пока наконец не бросила. Вытерла свой чернильно-чёрный рот тыльной стороной руки и выплюнула упругий кусок неразжёванного мяса.

— Фу, — прорычала она. — Ненавижу морепродукты.

 

Бальтазар не питал особой любви к палубам, каютам и трюмам кораблей. Тесные, грязные, зловонные места, в которых наименее привлекательные члены общества были забиты вместе, постоянно пьяные и хрюкающие друг на друга потоками непонятного морского жаргона. Поэтому ему и так не нравился этот трюм, а теперь не нравился особенно, поскольку гигантский таран галеры нанёс нежеланный визит прямо в его середину, морская вода хлынула через расколотый корпус пузырящимися фонтанами.

Нижние палубы казались превосходной идеей, когда сверху было окутанное дымом поле битвы, но Бальтазар был вынужден задаться вопросом, привели ли его действия к улучшению ситуации, учитывая, что корабль явно тонул.

— Не выглядит многообещающим…— пробормотал он. Высказывание, которое он мог бы с равным успехом применить к любому моменту за последние несколько месяцев. Трюм был уже по колено затоплен, и пенящаяся вода быстро поднималась, в ней качались обломки, пустые бочки и труп несчастного юнги, который, должно быть, сбежал сюда в поисках безопасности. Бальтазар надеялся, что им выпадет больше удачи, но трезво оценивая шансы, в этой игре было бы выгодней