Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - Андрей Анатольевич Посняков

Посидели все, посмотрели на спящих да разделились – кто-то сейчас отправился спать, а кто-то – позже, под утро. Чтобы было кому присматривать, да дозорных сменить – им ведь тоже покушать да отдохнуть надобно.

– Ох, Устинья, – проводив Олену до шатра, толстощекий десятник Олисей Мокеев украдкой оглянулся на спящую деву. – Ой не жалуешь ты Строгановых, кормильцев наших, ой не жалуешь. Семену Аникеевичу, ишь, смертушки лютой возжелала… Боярская, говоришь, дочь? Ну-ну…

Глава 11

Цветы зла

Весна 1583 г. П-ов Ямал

Никто из казаков случившегося буянства не помнил! Словно ничего и не было – поутру встали все, головы болели, правда, да синяки, ссадины… Кой у кого и ребра сломаны были, и руки!

– Ой, люди-и-и… – подозрительно оглядывая казаков, качал головой Василий Яросев. – Вы почто все такие побитые-то? Вот хоть ты, Ондрейко? Почто синяки-то? Подрался с кем?

– Ты на себя посмотри, дядько Василий! – махнув рукой, парень озабоченно ухмыльнулся. – Там, у стругов, атаман с отцом Амвросием народ собирают. Может, разъяснят что? Ведь не просто же так синяки? А Семке Волку, грят, ногу едва не отрубили… Не пойми кто!

– Собирают, говоришь? – Яросев поспешно поднялся. – Это нехудо, что собирают, ага.

Казаки – а следом за ними и девы – подтягивались к атаманскому стругу, на поднятой мачте которого развевался на ветру золотисто-голубой флаг с иконой Божьей Матери, сам атаман в парадном, с золотыми пуговицами, кафтане васильково-синего немецкого сукна, поднялся на корму, где его уже дожидались священник с послушником Афоней. Отец Амвросий держал в руках Святое Писание, Афоня – горящую свечку, из того запаса, что можно было тратить исключительно для церковных треб.

Собравшиеся казаки, разглядывая друг друга, недоуменно щурились, тут и там слышались удивленные возгласы:

– Эко у тя, Семене, и рожа-то!

– Ты на свою посмотри!

– Ой… Игнате! Че с рукой-то?

– Не видишь? Саблею какая-то тварь долбанула. Едва не оттяпала!

– Ой, братцы! А что такое вчерась было-то?

– Да не помнит никто. Вроде все, как обычно, ушицу хлебали соленую!

– Видать, и впрямь случилось что.

– Любезные мои казаче! – перекрывая всех, громко прокричал Еремеев.

Летавший в собравшейся толпе гул тут же стих, щурясь от утреннего солнца, казаки выжидательно уставились на своего предводителя.

– Злое колдовство, насланное здешними волхвами, настигло нас вчера! – атаман обвел всех пристальным взглядом и – уже тише – продолжал дальше: – На соль заговор был наведен, порча, оттого схватились вы вчера друг с дружкою в драку, кой-кто – и за сабельки… хорошо, до пищалей да пушек не добрались!

– Господи, атамане! – выступив вперед, удивленно молвил Василий Яросев. – Рази тако может быть-то? Я вот, к слову сказать, ничегошеньки не помню!

– И я не помню! – казачки вновь зашумели.

– И я!

– И я!

– Мы тоже не помним.

Еремеев повысил голос:

– И не должны помнить! Сказано вам – колдовство злое. А беде не верите… – насмешливо прищурился атаман. – Так друг на дружку взгляните-ко! Что видите? Ну?

Яросев поник головой:

– Ох, атамане… Неужто правда?

– Правда, козаче! – подняв над головою Писание, выступил вперед отец Амвросий. – Кабы не молитвы, да крест святой, не знаю – угомонились бы? Верно, тогда только, когда друг друга бы перебили.

– Отца Амвросия благодарите, – зябко поежившись, подтвердил Иван. – Да Афоню-послушника… а девы ненэйцкие – еще кой-кого… – атаман быстро оглянулся на Маюни, скромненько примостившегося на носу струга.

– Вот что, дети мои! – священник взволнованно перекрестил казаков Святым Писанием, – Давайте-ка Господа нашего помолим да Святую Богородицу-деву… за то, что к нам, сирым сиротинушкам, снизошли, от волхвовства поганого избавили! Миром Господу-у-у помо-о-о-олимся!!!!

Скинув шапки, казаки и девы разом повалились на колени, осеняя себя крестным знамением. Даже Аючей и ее компания – язычницы – и те поддались всеобщему искреннему порыву, и так же слали молитвы… не только своим богам и покровителям-духам, но и Иисусу Христу, и Богородице. Раз уж они помогли, пусть тоже слова благодарственные получат. Да и не только слова…

Уже после молебна, как раз перед отправкою, Аючей и примкнувший к ней Маюни, в окружении языческих дев, за кусточками, принесли в жертвы богам только что загарпуненную Аючей щуку – большую, зубастую.

– Верно, отец твой шаман был, – кто-то из юных язычниц указал на привешенный к поясу остяка бубен.

– Не отец – дед, – грустно улыбнулся отрок. – Отец совсем молодым умер. Говорят – боги забрали, сам Нум-торум.

– Оттого-то он и помог, ясно.

– И боги белых людей помогли!

– Это мы знаем, – кивнула Аючей, сверкнув черными очами. – Половина щуки – им. Всем богам – поровну.

– Справедливо, – оценил юный шаман. – Так и надобно делать, да-а.

Струги неспешно плыли по длинному озеру с прохладной прозрачной водою – видно, здесь тоже били ключи, и это всех радовало: казаки давно уже научились распознавать – коль вода в озере или протоке теплая, коричневато-зеленая, мутная – значит, водятся в ней и коркодилы лютые, и зубастые водяные драконы, и змеищи толщиной с бревно, и еще бог знает, кто.

А холодную-то водицу этакие твари не жаловали, боялись, вообще – холода не любили. Так ведь и дома, на родине – змеи да ящерицы уже по осени залегали в зимнюю спячку… так и эти – ужасные драконы о двух задних лапах, огромные рогатые ящерицы, невообразимого размера «коровищи» с длинными шеями и хищным взглядом.

– Злое волхвовское солнце дает жизнь всем здешним чудовищам, – сидя на корме рядом с кормщиком, вслух рассуждал отец Амвросий. – Не оно бы, не было и чудищ, все бы враз перемерзли, подохли бы.

– Правда и есть, отче. Подохли бы!

Поддакнув, Афоня Спаси Господи вдруг высказал одну интересную мысль, весьма пришедшуюся по душе атаману, впрочем, и не только ему одному:

– А вот ежели бы это солнце поганое потушить на какое-то время, выждать, пока все дракоы сдохнут, а потом – опять зажечь! То-то рай был бы! Пшеничка бы вызревала, рожь…

– Тьфу ты, Господи! – неожиданно разозлился священник. – Уж кому-кому, а тебе-то, Афанасий, стыдно не понимать – сам же ведь и говоришь – солнце-то волхвовское, поганое, на погибель всему православному люду созданное! Погасить его, капища языческие разрушить – в том долг каждого христианина! Погасить! Чтоб не было больше никогда мерзкого творения диавола! А ты предлагаешь – зажечь? Зачем? Душу сатанинским теплом тешить? Даже не душу – тело греховное… утробу.

Отец Амвросий даже вскочил на ноги, до чего разволновался, расчувствовался. Синие очи священника пылали жаром, пышные волосы растрепались, окладистая светло-русая борода победно топорщилась, в широких