Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок

— А возиться с этим мясом — пустая трата времени и ресурсов.

Вадим нахмурился и долго глядел на тупо улыбающегося омегу. Его раздражала эта пустая оболочка. С одной стороны, она доказывала эффективность улья как инструмента, с другой, напоминала о цене, которую платили люди за подобное ''воскрешение''.

— Ты прав, Артур, — наконец сказал он, поворачиваясь к иммунологу. — Они — мясо, как ты выразился. Но если улей способен создавать хотя бы такое подобие человека, значит, есть куда двигаться.

Исаев кивнул, словно только этого и ждал. Его глаза вспыхнули азартом, он уже жил не в разрушенном городе, а в схеме из генов, белков и векторов.

— Именно! Но ты не можешь вечно лично руководить каждым преобразованием, Вадим, это неэффективно. Улей — биоконструктор, он ждет правильных команд, четких матриц. Ты — проводник, но твой ресурс ограничен, в особенности, время, — он сделал шаг ближе и понизил голос, хотя в помещении и так не было посторонних. — Я предлагаю синхронизировать наши сознания. Чтобы я мог через тебя получить полноценный доступ к биоконструктору. Мои новые когнитивные возможности позволят анализировать геном быстрее любого суперкомпьютера. Я смогу сам синтезировать штаммы Хронофага. Первый — узконаправленный, корректирующий. Для прививания восприимчивости к улью, без разрушительных мутаций. Он даст возможность любому человеку стать совместимым. Второй — контролируемый слабовирулентный штамм. Он позволит создавать омег без уродств, без запредельного фанатизма и тупости. Но главное, без твоего постоянного участия. Мы запустим массовый процесс.

Вадим медленно покачал головой.

— Хорошо звучит, но превращать доверившихся мне людей в покорных болванчиков не по мне. Я не хочу строить муравейник, где каждый винтик подчинен альфе. Я не Самуил и не фанатик, я не за это воюю.

Исаев прищурился. Его голос стал холоднее, но еще более логичным, почти математическим.

— Вадим, это идеализм. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Пока ты лидер тебе верят, но что будет, когда наши ряды начнут расти? Ты думаешь, все будут так же покорно смотреть на твою хитиновую броню и кивать? Нет. Придут новые, со своими амбициями, страхами, сомнениями. Слишком много свободной воли сейчас означает риск раскола.

Он сделал паузу, чтобы слова осели.

— А если среди новичков окажется крыса? Засланный агент ЧВК, военных или еще каких недобитков? Как ты это остановишь? Ты не можешь читать души. Только вирус способен перепрошить лояльность.

Вадим сжал кулаки. Мысль о том, что он должен превратить людей в биомеханизм, лишенный права на выбор, была ему противна. Но Исаев умел давить аргументами, и теперь эти слова, словно иглы, впивались в разум.

— Свобода воли, — пробормотал он. — Ради нее люди когда-то воевали, убивали, строили цивилизации. И теперь мы сами хотим ее отнять?

— Ради выживания, — отрезал Исаев. — Иначе всех незараженных сотрет вирус или перестреляют мутные головорезы.

— Начнем сейчас, если не занят?

— А, давай. Остальное подождет.

Глава 22.1. Доктор Супермозг

В глубине улья царила вязкая тишина, нарушаемая лишь влажным, едва слышным шорохом биомассы. Вадим сидел в позе лотоса у пульсирующей стены, положив ладонь на органическую поверхность. Под хитиновыми пластинами на его предплечье пробежали волны едва заметного жара, сигнал о том, что соединение установлено.

Исаев находился рядом, словно уже давно принял для себя факт: пути назад нет. Его глаза горели нетерпением, не страхом.

— Готов? — спросил Вадим, бросив на него испытующий взгляд.

— Более чем. — Исаев чуть улыбнулся. — Давай попробуем сеанс совместной медитации.

Вадим сосредоточился, мысленно потянув тонкие нити биорадиосвязи, которые связывали его с сердцевиной улья. Это ощущалось как погружение в беспорядочный океан на первый взгляд данных: миллионы генетических цепочек, белковые конструкции, модели тканей, схемы трансформаций. Все это жило и переливалось, но доступ к нему имел только он, альфа.

В этот момент он словно приоткрыл дверь. Вадим ''подтянул'' к себе Исаева, как бы включив его в собственное поле. Связь вспыхнула короткой болью, будто чужой разум коснулся глубин его мозга.

— Черт... -выдохнул Исаев, стиснув зубы. — Чувствую... чувствую потоки! Это… невероятно…

Через Вадима иммунолог получил расширенные права доступа. Все, что раньше видел только альфа, теперь раскрылось и перед ним. Исаев едва удерживался, чтобы не утонуть в этом информационном океане.

— Это… это живая библиотека, — проговорил он, едва дыша. — Гигантский биокомпьютер с библиотекой морфогенетических шаблонов, программируемый через эмоционально-смысловые команды. Но для него ты — ключ допуска. Без тебя я всего лишь внешний раздражитель.

— Не увлекайся, — глухо сказал Вадим. — Здесь легко потерять себя.

— Я не потеряю. — Исаев закрыл глаза, вслушиваясь в невидимые вибрации. — Наоборот… я чувствую, что могу настраивать процессы точнее, чем ты. Аминокислотные цепи, конфигурации белков… Улей показывает мне их так ясно, словно это детские паззлы.

Биомасса под их руками зашевелилась, начала подстраиваться, реагировать на новые команды. По стенам пробежали линии светящейся биолюминесценции, складываясь в подобие узора. Вадим нахмурился.

— Чувствуешь? Это признание моего доступа. Но только пока я рядом.

— И этого достаточно, — с хриплым восторгом ответил Исаев. — Вместе мы сможем синтезировать то, о чем я говорил. Штаммы для редактирования генома, и для массового создания управляемых омег. Это реально, Вадим.

Соколовский молчал, прислушиваясь к ощущениям. Он ощущал присутствие Исаева внутри себя, как второго пилота в кабине. Это было странно, неприятно, но в то же время давало новый уровень контроля, как если бы его собственное зрение вдруг удвоилось.

— Посмотрим, — наконец сказал он. — Но помни, я решаю, что пойдет в ход...

Исаев открыл глаза и кивнул, но во взгляде было слишком много восторга, чтобы он действительно воспринял это как ограничение. Его губы шевелились беззвучно, будто он вел внутренний диалог с чем-то невидимым. Ткань улья дрожала и вспыхивала огоньками биолюминесценции.

— Невероятно... -прошептал Артур. — Смотри, Вадим, ульи уже хранят внутри себя полуготовые конструкции. Не хаос, а хранилище паттернов. Улей не столько создает с нуля, сколько комбинирует, переставляет.

В их общем ментальном поле раскрылась живая ''матрица'', вязкое полотно из светящихся нитей, пульсирующих узлов, сгустков, напоминающих кристаллы. Вадим знал: это не визуальная картинка, а нейровосприятие, проекция работы улья, которую Исаев учился читать.

— Вот этот сегмент отвечает за нейротропные свойства. Именно здесь вирус превращает когнитивные связи в кашу. Если вырезать его и заменить на стабилизирующую последовательность… — Он протянул мысленно представленную руку, и сгусток словно перетек в другую конфигурацию. — Видишь? Получается вектор мягкой интеграции.

Вадим нахмурился.

— Выглядит, как игрушки из света. Но я чувствую, что улей меняется. Ты реально переписываешь его инструменты?

— Да и это только начало. — Исаев говорил все быстрее. — Я действительно могу методом проб