Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок

отдавались между мертвыми зданиями. Ветер гнал по асфальту хрустящие листья и пластиковый мусор. Исаев не унимался: мысли сами срывались с языка, пока Вадим молча слушал.

— Если отбросить все наносное, — говорил он, глядя на серую воду. — Хронофаг не выглядит чем-то чужеродным, не внеземным, не искусственным. У меня все чаще возникает мысль: возможно, он отпочковался от основного древа эволюции еще во времена архей, когда на Земле только появлялись первые клеточные формы. Пошел своим путем, не похожим ни на что другое.

Вадим скептически хмыкнул.

— Археи? Ты хочешь сказать, что эта зараза древнее динозавров и даже первых многоклеточных?

— Именно, — спокойно ответил Исаев. — Представь, в изолированной среде, без давления конкуренции, без хищников, без фотосинтеза, он эволюционировал миллиарды лет. Каждая ошибка закреплялась, каждая удачная мутация сохранялась. В итоге получился организм, который, строго говоря, уже и не вирус в нашем понимании, но и не полноценная клетка. Это что-то промежуточное.

Они остановились на мгновение, и Вадим посмотрел на него с прищуром.

— И что это меняет?

— Почти все, — в голосе Исаева чувствовалась смесь восторга и страха. — Он отличается от нас до безобразия, но не настолько, чтобы базовые механизмы были несовместимы с остальной биотой. Вот почему он при небольшой модификации внешних рецепторов так легко внедряется в геном человека или животного. У нас общий фундамент — древнейший, архейский.

Иммунолог сделал паузу, затем добавил:

— К сожалению или счастью, Хронофаг — не пришелец и не божественный эксперимент. Он наш древний сосед, ветвь эволюции, которая миллиарды лет ждала, пока кто-то пробьет к ней дорогу. Китайцы пробурили и дверь открылась.

— Что бы ты сказал тому китайцу, модифицировавшему вирус, Артур?

— Ничего, — после короткого раздумья сказал Исаев. — Не он, так кто-то другой открыл бы ящик Пандоры. Личность виновника не имеет значения, проблема в человеческой любознательности, мы часто лезем туда, куда не стоит.

— Ответ Супермозга.

— Жалеешь по тому, что осталось в прошлом, Вадим?

Соколовский кивнул.

— Я бы не колебался, появись возможность откатить все назад, вернуть миллиарды утраченных жизней, цивилизацию, тех, кто был мне дорог...

— И ты готов отказаться от силы и потенциального бессмертия?

— Оглянись вокруг! — указал альфа на ряды выгоревших до основания домов, напротив которого застыл брошенный танк Т-90. -В таком мире твои сила с бессмертием ничего не стоят. Если раньше мы могли хоть немного быть уверенными в завтрашнем дне, сегодня не знаешь, что через минуту или час случится. Авиаудар, стычка с бандитами, пуля в голову...

Глава 23. Достигнутый успех

На первом этаже Дома Советов слышался гул работающего генератора, где-то наверху громыхали шаги — патрули проверяли посты.

Вадим шел впереди, за ним Исаев, держащий под локоть ''подарок'' из улья: омегу, молодого, почти не измененного внешне. Существа, которое, если верить Артуру, должно было стать ключом. Его шаги были неуверенными, но глаза блестели тем самым пустым, чужим светом, от которого людям становилось не по себе.

— Сюда, — сказал Вадим, открывая дверь в большой актовый зал, переоборудованный под лабораторию. — Пусть все видят.

Внутри уже ждали коллеги Исаева, несколько офицеров из числа росгвардейцев, да и простые гражданские, которых сюда пустили ради того, чтобы слухи не расползались искаженно. Все знали, сегодня опять начнется что-то новое.

— Я прошу троих добровольцев, — произнес Вадим, глядя прямо в толпу. — Но только тех, кто уже проверялся Исаевым. Несовместимых с биоконструктором.

Шагнул вперед первый — молодой парень с худым лицом и впалыми щеками. За ним крепкий мужчина лет пятидесяти, бывший шахтер, а нынче зам Игната, в его глазах светилось упрямство. Последней вышла женщина, сухопарая, с коротко остриженными волосами и лицом, которое могло бы быть красивым в мирное время, но сейчас оставалось лишь жестким.

— Вы понимаете, что вас ждет? — не уставал уточнять Вадим. — Вы точно готовы рискнуть и стать другими?

— Мы уже давно другие, — отозвалась женщина. — Если есть шанс выжить, хоть какой-то, я не упущу его.

— Без колебаний, — подтвердил шахтер.

— Тогда начнем, — произнес Исаев и достал из металлического контейнера три пробирки с прозрачной жидкостью, в которой едва заметно мерцали пузырьки. — Образцы слюны омеги.

Он протянул по пробирке каждому добровольцу. Те, не раздумывая, подняли стеклянные цилиндры и выпили.

— И что дальше? — спросил парень, вытирая рот рукавом.

— Теперь вы на карантине, — спокойно ответил Исаев. — Мы будем ждать.

Его голос прозвучал так, будто речь шла о самом обычном медицинском эксперименте, а не о судьбе троих людей. Добровольцев увели в отдельные помещения, оборудованные под изоляторы. Врачи надели защитные костюмы, приготовили системы для капельниц, мониторы для отслеживания показателей. Вадим остался стоять рядом, хотя по правилам должен был покинуть помещение, но правила давно изменились. Он сам их диктовал.

Шесть часов спустя температура у всех троих поднялась до сорока градусов. Лихорадка била, тела трясло, кожа покрывалась потом. Женщина закусила губы до крови, шахтер выл, сжимая пружинный матрас руками, парень бился в судорогах.

Исаев и трое врачей фиксировали каждую деталь: уровень лейкоцитов, скорость пульса, изменения в химии крови.

— Штамм совместимости начал действовать, — тихо говорил Исаев, глядя на экран. — Иммунная и эндокринная системы перестраиваются в первую очередь. Все идет по плану.

Следующие два дня превратились в сплошное ожидание. Каждый час врачи заходили в бокс, брали анализы, проверяли показатели, фиксировали малейшие отклонения. Температура то поднималась, то падала, словно организм добровольцев балансировал между жизнью и смертью.

Вадим на полдня уходил в город, посещал ульи, готовился к войне с ЧВК и реализовывал ряд перспективных в теории идей.... Он не мог позволить себе забывать про основную задачу, но сердце сжималось каждый раз, когда он слышал стоны за дверью изолятора.

— Смотри, — шепнул один из врачей, показывая Исаеву распечатку анализов. — Лейкоцитарная формула меняется. У них развиваются новые типы клеток, такого никогда не видели.

— Более совершенная разновидность тромбоцитов и лимфобластов. Именно этого мы и добивались, — сухо ответил Исаев. — Организм готовится к следующей фазе.

На третий день напряжение достигло предела.

Парень, самый молодой, внезапно начал задыхаться. Мониторы завыли тревожным писком, сердце его металось, словно пойманная в клетку птица. Нарушился ритм.

— Адреналин! — крикнул один из врачей.

Игла вошла в вену, капельница заработала, но толку не было. Сердце дернулось еще дважды и замерло.

— Асистолия, — констатировал врач.

Исаев коротко кивнул, словно это было ожидаемо.

— Один из трех. Статистика пока укладывается в прогноз.

Женщина и шахтер выжили. Их лихорадка постепенно пошла на спад, дыхание стабилизировалось, а анализы показали полное внедрение штамма совместимости. Словно их тела прошли предварительную подготовку, перестроив самые уязвимые системы.

На второй день после