Дьяволы - Джо Аберкромби

«Крак!» — разрушенная мачта накренилась, зверь развернулся с невероятной скоростью, и брат Диас развернулся почти так же быстро, убегая между последними оставшимися скамьями, дико хлопая заляпанной чернилами рясой.

Он услышал возмущённый рёв позади, скольжение когтей по дереву. Он топал по накренённой палубе к корме, спина покалывала от ужасного ожидания встречи с чудовищными зубами.

Он прыгнул!

И на мгновение он был свободен, ветер обдувал его подрясник.

Затем пенящееся море хлынуло ему навстречу.

— О, Боже, — прошептала Алекс, когда ещё один сильный толчок прошёл по рангоуту. Она вцепилась в него своими ободранными и ноющими ногами, своими ободранными и ноющими руками. Раздался звон, затем ещё, дрожь по дереву, затем скрип и тряска.

— О, Боже. — вся мачта наклонилась. Вбок в пустоту, парусина развевалась, как шлейф на огромном свадебном платье.

— О, Боже. — когда мачта качнулась, она зажмурилась и сжала зубы так сильно, что они скрипнули, Боже, пусть она качнётся обратно.

Треск. Ещё один толчок, и мачта снова сдвинулась. То же самое. Ещё больше звона, ещё больше треска, ещё более сильный наклон. И быстрее. Как дерево, срубленное и падающее.

Она беспомощно заскулила. Прижалась каждой своей частью к безжалостному дереву. Делала всё возможное, разве только не кусала его зубами. Нельзя остановить падение, держась за то, что само падает. Но больше ничего не было.

Она качнулась очень быстро, живот скрутило, последние волокна дерева сдались внизу, и мачта окончательно упала, ткань развевалась, веревки наматывались, она полетела к кипящему морю, ветер рвал её волосы, вырывал слёзы из глаз, мчался навстречу, она открыла рот, готовясь закричать.

Говорят, в такие моменты жизнь проносится перед глазами. Но не для Алекс.

Может, и к лучшему. И один раз на эту жизнь смотреть было достаточно тошно.

Вода ударила сильно, как мчащаяся повозка, холодные пузыри закружились вокруг неё, и внезапно всё стало неважно.

Не нужно двигаться. Не нужно дышать. Не нужно лгать.

Она позволила морю засосать её в тишину.

Якоб ударил мечом и снова промахнулся. Промахнулся ещё сильнее, чем в прошлый раз. Константин был ухмыляющимся, пухлым, насмешливым призраком в туманном дыму.

Корабль тонул, стонали бревна. Якоб точно знал, каково это. Он снова ринулся вперёд, но теперь он был таким уставшим, каждый вдох сопровождался мерзким скрежетом. Он чувствовал вкус пепла. Чувствовал вкус крови. Всё это было так знакомо. Когда дело касалось пепла и крови, он был знатоком.

Его нога скользнула по окровавленной палубе, лодыжка подогнулась, и он покачнулся, балансируя на одной ноге, почувствовал мучительную боль в паху, от которой так и не излечился после того, как так неудачно сошёл с той лодки в Венеции. Константин уже порхал вокруг него. Якоб попытался развернуться, старался поднять щит, но было слишком поздно.

Описание его слишком долгой жизни — всегда немного слишком поздно. Слишком поздно он усвоил уроки. Слишком поздно дал свои клятвы.

Он почувствовал холод укола между лопатками, затем сокрушительное копьё боли в груди. Он бы закричал, если бы дышал, но вырвался только мучительный хрип, затем полукашель, полурвота, затем ещё немного хрипа.

Он знал, что увидит, когда посмотрит вниз. Ничего удивительного. Но не было ничего приятного в этих знакомых обстоятельствах. Его рубашка стянулась к одной точке. Точке, из которой расползалось тёмное пятно. Затем показался блеск металла. Затем ткань разошлась, и кончик меча Константина выглянул наружу, ярко-красно-стальной в крови Якоба.

Удар в спину. Говорят, в конце концов любой человек получает то, чего действительно заслуживает.

Его меч выскользнул из вялых пальцев и со стуком упал на палубу.

Он услышал лёгкие шаги танцевавшего вокруг Константина.

— Итак. — он снова появился в поле зрения. — Никаких сюрпризов в последнюю минуту? — он поднял расшитый рукав и неодобрительно понюхал его. — Теперь всё будет вонять дымом. Я предупреждал тебя, что это плохо кончится.

Якоб задыхался, кашлял кровью, с губ стекали красные капли:

— И я… — пробормотал он, но ему было трудно вдохнуть со сталью в легких.

Константин шагнул к нему, наклонившись:

— Это что было?

— … предупреждал…

Константин коснулся пальцем с кольцом задней части уха и подтолкнул его вперед:

— Прошу прощения?

— … тебя…

— Тебе придётся говорить громче, мой друг. Ты просто пускаешь пузыри изо…

Якоб схватил его за плечи и крепко обнял.

Константин ахнул, схватившись за Якоба, когда красное остриё его собственного меча царапнуло по груди, он широко и недоверчиво раскрыл глаза.

— Всегда заканчивается плохо, — прошипел Якоб.

Он дрался во многих поединках. Достаточно, чтобы знать, когда не победит. Но когда не можешь умереть, достаточно и ничьей.

Он опустился. Это было несложно. Потребовались все усилия, чтобы удержаться на коленях. А собственный вес доделал остальное.

Позолоченное навершие меча Константина стукнулось о палубу. Клинок скользил сквозь Якоба, пока перекрестье не упёрлось в спину. Герцог пронзительно взвизгнул, когда острие прошло через грудь, вырвалось у позвоночника и дальше через мышцу правого предплечья Якоба.

Не самый почётный конец поединка, может быть, но Якоб не давал клятвы драться честно. По крайней мере в этой части его клятвы были разумными.

Герцог Константин уставился в лицо Якоба, глаза выпучились, вены напряглись, розовые щёки дрожали, затем он выдохнул с кровью и обмяк.

Якоб снова остался там, где в конечном итоге оказываются все мужчины. Один на один с последствиями содеянного.

Он так и лежал там, пронзённый. Рукоять меча прижата к спине. Лезвие прошло прямо через него. Мёртвый вес Константина сверху. Он слабо шарил рукой, которая не была прижата, но он едва мог дышать, не говоря уже о попытке освободиться. Боль была совершенно невыносимой, разумеется.

Клочья горящей парусины полетели вниз. Вода начала захлёстывать палубу, корабль тонул, холодная солёная вода заменила горячую солёную кровь.

Он уже попадал в безнадёжные ситуации. Он играл ведущую роль в некоторых печально известных катастрофах. Но эта была просто конфеткой.

Он беспомощно усмехнулся.

— У нас затруднение, — прошептал он.

Море хлынуло через корму и унесло его.

Часть

III

«Пути напрямик, окольные пути»

Глава 31 «Странные соратники»

Брат Диас выбрался из горьких вод Адриатики с ободранными локтями и коленями, аки святой Бруно, извергнутый акулой, смиренный и раскаивающийся в своих грехах.

Он