Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

И тут я почувствовал это — в глазах у меня затрепетало, когда проснулось воспоминание.

Я знал этот запах: апельсиновый лист и специи. Я почувствовал его на шарфе покойной принцепс Мисик Джилки в башне инженеров на следующий день после того, как впервые попал в Талагрей.

И я чувствовал этот же запах в Даретане: из баночки с маслом коммандера Бласа.

Все три запаха были совершенно одинаковыми.

Я стиснул зубы и повернулся к Файязи Хаза.

— В-вы с-с-солгали м-мне, — сказал я, с трудом выталкивая слова сквозь стиснутые губы.

На гладком лбу Файязи появилась морщинка.

— Что?

— С-сигнум М-М-Мисик Джилки, — сказал я. — Она была з-здесь. Пахла как... как это. Я знаю. Апельсиновый лист и специи. После того, как к ней прикоснулись теми же м-маслами и д-духами, как на ваших... ваших придворных танцовщицах. — Я безумно ухмыльнулся. — Она п-почувствовала их кожей. Познала их плоть. Может быть в... в этой же к-комнате. Так? Вместе с... со всеми остальными.

Аксиом отступила к стене, темные глаза настороженно следили за мной, словно я обнажил сталь.

— О чем вы говорите? — выплюнула Файязи.

— Р-разве они не пахли т-так же, как коммандер Блас? — Я наклонился вперед. — Потому что ему тоже нравился этот аромат, так? Он ему н-нравился. Вот почему у него был... свой собственный горшочек.

Файязи ошеломленно уставилась на меня.

— Вы солгали м-мне, — прошептал я. — Они п-пришли сюда. Резвились с в-вашими придворными танцовщицами. И т-тогда они сами стали в-вашими. Но... н-но ч-что вы получили от них, мэм? Что вы получили от всех этих п-погибших инженеров?

Файязи посмотрела на своих сублимов. Когда они ничего не сказали, она махнула рукой в сторону своей придворной танцовщицы, которая отступила в тень комнаты. Затем она рявкнула:

— Вышвырните его отсюда. Вышвырните его отсюда и пусть убирается!

Затем меня выдернули со стула.

У МЕНЯ КРУЖИЛАСЬ голова, когда два охранника повели меня через темный ландшафт снаружи. Я никогда не сталкивался с человеком, измененным ради силы, но в ту секунду, когда охранники коснулись меня, я почувствовал себя маленьким ребенком, борющимся с родителями — мои руки отвели назад, и все мои попытки вырваться быстро и без усилий сдерживали. Мой локоть пронзила боль, когда один из них слишком сильно согнул мою руку. Я закричал, прося их отпустить меня, но они проигнорировали это.

Наконец мы добрались до площадки под когтем левиафана, и охранники отпустили меня.

— Вниз! — рявкнул на меня один из них. — Вниз по лестнице и в карету, черт бы тебя побрал!

Я спустился по ступенькам и забрался на заднее сиденье ожидавшей меня кареты. Охранник захлопнул за мной дверцу и сказал кучеру: «Высади его у ворот, но дальше не вези». Затем карета тронулась, и мы поехали обратно.

Когда мы выехали на дорогу, ведущую к имению, я оглянулся на залы Хаза, моя голова все еще кружилась. И все же я увидел, что кто-то поднялся на вершину лестницы и теперь стоял под массивным когтем левиафана: серебристая фигура, белая и призрачная, смотрела на меня сверху вниз.

Я встретился взглядом с Файязи Хаза. В тот момент она казалась совершенно преображенной, ее широко раскрытые глаза были полны ужаса и отчаяния в темноте, как будто она была заключенной, которую я оставлял в ее камере. Затем ее сублимы подбежали к ней, ее аксиом снова взяла ее за руку, потянув назад, и она потерялась в темноте.

Ворота Хаза открылись, карета остановилась, и дверца распахнулась. — «Вон!» — рявкнул кучер.

Я сделал, как он велел, но, спустившись, увидел, что меня ждет небольшая толпа людей: легионеры, двое из которых держали в руках мей-фонари, а впереди них стоял капитан Мильджин.

— Полегче, парень, — сказал он и взял меня за плечо. — С тобой все в порядке? Ты цел?

ГЛАВА 30

| | |

АНА И МИЛЬДЖИН мрачно слушали в ее комнатах, как я рассказывал о том, что видел в залах Хаза. Я понюхал свой флакон с ароматом мяты и подробно, не пропуская ничего, рассказал обо всем, что видел с того момента, как вошел в их карету — за исключением моей неумелой попытки просмотреть переписку Хаза в их птичнике. Это я оставил напоследок.

Когда я закончил, мы остались сидеть в тишине в арбитражных залах башни Юдекса. Единственным звуком были скрип и вздохи, когда здание прогибалось под порывами ночного ветра.

— Ты молодец, мальчик, — тихо сказала Ана. — Хорошо смотрел и понимал, что делал… И хорошо устоял перед искушениями Файязи. — Она с отвращением покачала головой. — Каким инструментом является цинизм для коррумпированных людей, утверждающих, что все творение испорчено и злобно, и, таким образом, нам всем позволено предаваться любым грехам, какие мы пожелаем — ибо что может быть еще более несправедливым в этом несправедливом мире? Ты поступил мудро, Дин, что закрыл на это уши. — Она на мгновение замолчала, затем сказала: — Теперь. Повтори, пожалуйста, первый набор вопросов Файязи Хаза.

Я набрал воздух и повторил ее слова:

— Вы что-то нашли? Долабра что-то нашла? Хоть что-нибудь?

— Понятно… Второй набор вопросов?

И снова я повторил:

— Что ваша иммунис знает о моем отце? Что он сделал? Что она знает о нем и Тактаса Бласе?

— Да... и перед тем, как ты пошел осматривать стены, она предложила тебе поесть, но ты отказался, — сказала Ана. — Правильно? А потом она...

Я кивнул.

— Она выглядела испуганной. Напуганной чем-то, как будто сделала что-то не так. Но я не знаю, что именно, мэм. И она тоже выглядела испуганной, когда я видел ее в последний раз, когда она подошла и остановилась на верхней площадке лестницы.

Ана снова замолчала и молчала очень долго. Затем она спросила:

— А что ты услышал, Дин? Что она сказала своему таинственному посетителю перед тем, как попыталась соблазнить тебя?

Я собрал остатки энергии и повторил ее слова, подражая язвительной интонации Файязи:

—...сделай что-нибудь из этого, если ничего мне не скажешь. Третий? Третий что? Что они должны найти? Что они ищут?.. О, ты продолжаешь это повторять! Я не просила ни о чем из этого, ты знаешь. Ты