Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт

не представляешь, каково мне было находиться здесь. Если бы он хотел, чтобы я руководила, он бы дал мне какую-нибудь подсказку. Но я остаюсь здесь, связанная, как бешеная собака...

Мильджин мрачно усмехнулся.

— Твое впечатление об этой ужасной женщине, парень, просто потрясающее...

— Хм, — сказала Ана. Ее пальцы снова затрепетали в складках платья. — Третий... третий что? Третий убитый? Третий отравленный? Мы пока знаем недостаточно, чтобы представить. Но одно стало очевидным… Я не думаю, что Файязи Хаза знает.

Я сидел неподвижно, слишком измученный, чтобы как-то реагировать. Но Мильджин нахмурил брови так, что они почти скрыли его глаза. «Она не знает... чего?» — спросил он.

— Ничего! — сказала Ана. — Хотя для нее было бы естественно стать пауком в центре этой паутины, я на самом деле не думаю, что Файязи Хаза хоть что-то знает о том, что происходило между ее отцом и Бласом. На самом деле, она может знать не больше, чем мы.

— Правда, мэм? — спросил он. — Это кажется нелепым. Я имею в виду — она же Хаза!

— Она дочь третьего по старшинству сына в линии наследования, — сказала Ана. — И, с точки зрения генеалогии, не является элитной руководящей должностью в клане. И она застряла здесь, во Внешнем кольце, стоя в задних комнатах, пока ее отец управлял шоу — и, похоже, хранил от нее много секретов. Она подозревает, что мы разгадали эти секреты, но это не так. По крайней мере, пока. Это очень странно. Она говорит так неуклюже, так сбивчиво... Как будто ей сказали что-то выяснить, но сказали недостаточно, чтобы она поняла то, что надо искать. — Ана на мгновение прикусила губу. — Я думаю, Файязи — марионетка.

— Для кого? — спросил Мильджин.

— Для остальных членов ее семьи, конечно.

— Для остальных Хаза? — спросил Мильджин. — Разве они не одно и то же?

— О, нет. Хаза проводят гораздо более масштабную операцию, чем та, что мы видим здесь, в Талагрее, и Файязи находится в довольно сложном положении в рамках этой операции. Ее отец умер, и она неожиданно пришла к власти вместо него. Однако, я подозреваю, она быстро поняла, что ее отец проворачивал маленькие тайные планы в интересах семьи, в которые она не была посвящена, и, что еще хуже, затем посыпались письма из самой семьи, расположенной в глубине Империи. Заказы. Директивы. Команды. Команды, которые, вероятно, не говорили ей ничего, кроме того, что нужно делать, не задавать вопросов... и искать что-то здесь, в кантоне. Что-то важное, что, как они опасаются, мы нашли. Возможно, это таинственный третий. Файязи сейчас, наверное, потеет под всеми этими серебристыми одеждами и беспокоится, что, если все действительно пойдет наперекосяк, повесят ее, а не кого-то из ее знатных родственников.

Она разрешила повиснуть молчанию, пока мы с Мильджином переваривали услышанное.

— Это, конечно, всего лишь предположение, — сказала она. — Но я чувствую, что оно близко к истине, учитывая то, что ты нам рассказал, Дин... — Дикая ухмылка. — Хаза что-то ищут — предмет или улику. Возможно, они ищут этот третий. Но я не думаю, что Файязи разрешено знать, что это такое. Увлекательно!

— Возможно, это как-то связано с десятью инженерами, — сказал Мильджин. — Файязи солгала Колу об этом — и ему пришлось столкнуться с гребаными дворцовыми танцовщицами, чтобы разоблачить ее вранье.

Я вытер пот с лица, пытаясь выкинуть из головы это воспоминание.

— Но я все равно не понимаю, зачем там вообще были эти десять инженеров, — сказал я. — Зачем Кайги Хаза пригласил в свое поместье младших офицеров?

Ана весело рассмеялась:

— О, это просто. Ответ — покровительство.

— Покровительство? — не понял я. — Делать подарки?

— Верно, — проворчал Мильджин. — Хотя, похоже, Кайги Хаза дарил им гораздо больше, чем просто подарки...

— Точно подмечено, — сказала Ана. — Этот человек, должно быть, действовал здесь много лет. Все эти талантливые молодые офицеры приезжают в Талагрей за признанием и вниманием... и Кайги давал им это, направляя их на путь к более высоким должностям и лучшим проектам. От них требовалось предоставить ему информацию или оказать небольшую услугу... или, возможно, большую. — Она замолчала, словно пораженная какой-то мыслью.

— Как Блас, мэм? — спросил я.

— Что? — испуганно переспросила она.

— Похоже на то, как обращались с Бласом Хаза. Но он был намного старше, и обращение с ним казалось особенным.

— Хм. Да... — тихо сказала она. — Оно и было, верно?

Мильджин фыркнул.

— Но нам все еще не хватает многих деталей. Покровительство не совсем незаконно, поскольку именно джентри имеют право голоса в принятии законов. У нас также нет никаких реальных указаний на то, чем на самом деле занимался Кайги Хаза или как Джолгалган добралась до него. Если только Ухад, Нусис и Калиста не расскажут нам что-нибудь полезное, когда мы будем опрашивать их завтра, в чем я несколько сомневаюсь.

— Не расскажут... — сказала Ана. — Но, Дин, есть одна вещь, которой не хватает. Скажи, тебе вообще не удалось попасть в птичник Хаза?

Я заколебался, словно ледяная глыба застряла у меня между ребер. Теперь этого не избежать.

— Я попал, мэм, — сказал я. — Но Хаза сожгли всю домашнюю корреспонденцию, сославшись на боязнь заражения.

— Черт возьми... — пробормотал Мильджин.

Но Ана рванулась вперед:

— Но ты же не остановился на этом, Дин? Конечно, нет.

Я перевел дыхание, пытаясь подавить страх, подступивший к горлу.

— Не остановился, — сказал я. — Я просмотрел всех письмо-ястребов Хаза, пытаясь выяснить, с какими местами они поддерживали связь, а также в какие местами недавно отправляли сообщения и из каких мест их получали.

Мильджин изумленно уставился на меня, затем хихикнул.

— Клянусь адом! Выяснить, за какими местами наблюдали Хаза и какие слушали? Вот это чертова удача, черт меня побери!

Однако Ана склонила голову набок, почувствовав неуверенность в моих словах.

— В чем проблема?

— Проблема в том, — медленно произнесла я, — что все эти места написаны на сази.

— Сази? — удивленно спросила Ана. Затем она откинулась на спинку стула, стиснув зубы. — Ох...

— Ох? — озадаченно спросил Мильджин. — Почему ох?

Ана на мгновение замолчала.

— Сази, капитан, — наконец объяснила она, — один из самых сложных языков для