Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

Щеки Ларса вспыхнули от стыда.

— Я понимаю, мой король, и я заставлю их заплатить. Я бы не вернулся, но мне нужна провизия и пополнение команды. Здесь построили много новых змеиных кораблей. Если хочешь, чтобы я оставил все побережье в огне, мне нужно больше кораблей. — Он поднял кружку, и норукайцы взревели.

— У нас много кораблей, — сказал Скорбь, — а видения Мелка обещали, что их будет еще больше. — Он уставился на пустое блюдо перед собой.

Слуги внесли дымящуюся тушу козла и положили концы вертела на раздвоенные стойки подставки. От жареного мяса исходил пикантный аромат, который наполнил зал и ненадолго перекрыл зловоние немытых и покрытых кровью воинов. Скорбь поморщился.

Бэннон молча поставил горшок с рыбой прямо перед Ларсом. Норукайский капитан наклонился вперед и принюхался, затем рыгнул.

— Такое блюдо мне по вкусу. — Он посмотрел на Бэннона, встретился с ним глазами и помешкал. Юноша ждал, что он узнает его и взорвется, но Ларс сказал только: — Вот же уродец.

Ларс запустил руку в горшок и зачерпнул верхние кусочки студенистой рыбы. Плевок Бэннона смешался с рассолом, и Ларс зачавкал с удовлетворенным хрюканьем.

На главный стол подали тарелки с рыбой, но король Скорбь проигнорировал их — видимо, не было аппетита. Атта жадно поглядывала на тушу козла, но все ждали, пока король отрежет первый кусок. Наконец Атта взяла его пустую тарелку и встала.

— Мне доставляет удовольствие служить тебе, Скорбь. И позже ты можешь с таким же удовольствием меня отблагодарить. — Своим кинжалом она проткнула дымящуюся ляжку, отрезала кусок полусырого мяса, положила на тарелку и поставила перед королем. Потом она отрезала такой же кусок мяса себе, села рядом и принялась за еду.

Скорбь наконец начал есть, словно не чувствуя вкуса козлятины и не испытывая от пира никакого удовольствия.

— Скоро мы отправимся на войну, — сказал он, и, судя по тону, это единственное, чего он ждал с нетерпением.

Вошла Лила с кувшином вина. В свободном шерстяном платье ее было не узнать. Она шла уверенно, будто уже победила каждого в этом зале. Чопорно подойдя к королю, она наполнила его кубок вином. Скорбь одним глотком осушил половину кубка, не обращая на нее внимания. Лила с возмущением повернулась, чтобы налить вина Атте, но Скорбь гневно оттолкнул Морасит. Казалось, охваченный горем король не понимает, что делает, но Лила покачнулась, и половина вина из кувшина вылилась на Атту.

Норукайка взорвалась. Словно атакующая гадюка, она вскочила, задев свою тарелку, и козлятина полетела на пол. Рефлексы Морасит защитили Лилу — она уронила бронзовый кувшин, тот звякнул о каменные плиты пола, и красное вино разлилось, будто кровь. Атта отвела кулак, и мышцы на ее мясистой руке заметно надулись.

Бэннон кинулся на помощь, но Лила в этом не нуждалась. Ее рука взметнулась вверх и поймала метнувшийся к ней кулак Атты. Норукайка напряглась, ее мышцы очертились, когда Лила отразила удар. Атта посмотрела сердитым взглядом, поднажала, а Лила стиснула зубы, усилив хватку, и прошептала:

— Это была случайность. — Она бросила взгляд на короля, который по-прежнему не понимал, что наделал, и снова повернулась к Атте. — Я… извиняюсь. — Это прозвучало так, будто слова вырвали из ее горла.

Пересилив себя, Атта отдернула кулак:

— Случайность!

Прежде чем Лила успела двинуться, женщина с лицом, напоминающим наковальню, ударила ее по щеке. Девушка тут же приняла боевую стойку, но заставила себя не ударить в ответ.

— Я Морасит. Прими мои извинения, но на большее не рассчитывай, — сказала она ледяным голосом.

Скорбь наконец обратил на это внимание. Он встал и ударил Лилу кулаком по голове с такой силой, что Морасит осела на пол.

Атта оглядела ее:

— Приговариваю тебя к смертной казни — как Скорбь приговорил Ларса. И мне может потребоваться много времени, чтобы убить тебя.

— Можешь попробовать, — парировала Лила.

Эммет и несколько рабов уже спешили в зал с корзинами хлеба, подносами с жареной и копченой рыбой, а также мисками маринованной лебеды.

— Следующее блюдо! — сказал старик, отвлекая их. — Впереди еще много еды и разнообразных десертов.

Эммет захромал к главному столу, пока собравшиеся налетчики ожидали вторую смену блюд. Ловко двигаясь, несмотря на хромоту, старик протиснулся между столами и схватил ошеломленную Лилу за локоть.

— Ну-ка, не стой тут без дела! На кухне полно работы. — Он вцепился в руку Бэннона и повел обоих прочь. — Быстро! Мы не смеем заставлять ждать короля Скорбь.

Пока Атта продолжала сверлить их убийственным взглядом, Эммет уводил их по темным коридорам в относительную безопасность кухонь.

* * *

В течение следующих нескольких дней, пока рабы бастиона понуро выполняли свои обязанности, Атта выбрала Лилу своим главным объектом для издевательств. Норукайка находила поводы столкнуться с ней в коридорах и прижать к стене в попытке спровоцировать.

— Давай, сразись со мной, и я убью тебя!

— Остановись! — попытался было вмешаться Бэннон. — Мы просто выполняем свою работу.

— Ее работа — умереть. — Атта приблизила лицо к Лиле. — Скорбь мой любовник. Я знаю, ты хочешь его.

— Я хочу его смерти, — сказала Лила, — но если мне придется сначала убить тебя, то так даже лучше.

— Если ты убьешь Атту, король убьет тебя сам, — быстро шепнул ей Бэннон.

— Если прикончу ее, король лишь посмеется над ее слабостью, — громко возразила Лила. — Хочешь, чтобы я сразилась с тобой? — бросила она вызов Атте. — Дай оружие, и посмотрим, кто уцелеет.

Мускулистая рука Атты впечатала ее в стену:

— Я не дам тебе ничего, даже смерти. Еще рано.

Норукайка зашагала прочь, оставив Лилу в покое. Она одернула свободное шерстяное одеяние, которое считала оскорбительным.

Она и Бэннон работали вместе всякий раз, когда могли. Эммет помогал, давая схожие задания, но, когда норукайцы поняли, что двое близки, надсмотрщики насильно разделили их. Тем не менее, им довольно часто удавалось видеться, и тогда они искали возможность сбежать из бастиона. Но в крепости было слишком много вооруженных гневных норукайцев.

— Старый Эммет знает тут каждый угол, — сказал Бэннон. — Он мог бы помочь нам сбежать.

Лила была настроена скептично.

— После стольких лет рабства старик и думать забыл о свободе. Он помнит только о том, что нужно бояться за свою жизнь. — Она покачала головой. — Я обещала спасти