Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

— Мы уже потеряли слишком многих, — сказал Натан.

— Кого еще нет? — спросила Ольгия, оглядываясь и считая людей по головам.

Орон рассказал, как волшебник Лео упал с края скалы, когда Рува взорвала камень. Были убиты не только д’харианские солдаты, но и двое ильдакарских стражников капитана Тревора. Перри присела на корточки и покачала головой.

— От нашего великого Ильдакара почти ничего не осталось.

— Мы остались, — сказал лорд Орон.

— От Древнего мира мало что останется после марша Утроса, — сказал Натан. — Ах, Верна… бедная Верна.

Сестер Света глубоко потрясла потеря аббатисы. Сестры Рода и Элдин присоединились к Натану у небольшого костра.

— Когда перемещение звезд уничтожило пророчество, это сильно ударило по смыслу существования ордена, — сказала Рода. — Но Верна не сдавалась. Она помогла нам найти новую цель.

— Нет, Верна не сдалась, — согласился Натан. — Она помогла всем, в том числе и мне.

К ним подошли и другие сестры, чтобы поделиться воспоминаниями об аббатисе. Натан горько рассмеялся, и когда Мэб удивленно посмотрела на него, он произнес:

— Учитывая мою обиду на сестер Света, очень иронично, что именно вы меня утешаете.

— Мы все должны утешать друг друга, потому что нам всем больно, — присоединилась Эмбер. — Но еще мы должны продолжать двигаться. — Она огляделась в поисках поддержки. — Мы собираемся идти дальше, так ведь? Генерал Утрос и его армия продолжат марш к побережью. Мой брат Норкросс сейчас в бухте Ренда. Он поможет нам сражаться.

— Да, моя дорогая, — сказал Натан. — Мы должны добраться до бухты Ренда раньше, чем это сделает армия.

Глава 53

Норукайское праздничное пиршество в честь короля Скорбь и капитана Ларса было громким, буйным и жестоким. Бэннон счел его отвратительным.

Новые рабы кухонь бастиона были покрыты засохшей кровью, синяками и ссадинами после атаки сэлок и ежедневных побоев на змеиных кораблях. Перегруженный работой боязливый старик Эммет, прихрамывая, наполнял блюда снедью, пока козлятина шипела на вертеле.

Главный раб выкрикивал приказы угрюмым подручным, время от времени останавливаясь для поспешных наставлений растерявшимся новичкам.

— Возьмите жареного козла! У королевского трона есть подставка. Он сам нарежет мясо, и я молюсь, чтобы в нем не оказалось слишком много крови — если король вообще захочет сегодня есть козлятину. Я не осмелюсь сказать ему, что мясо не успело пропечься. — Эммет тяжело вздохнул. — Я видел, как Скорбь ест сырое мясо — может, сегодня у него именно такое настроение? Жаль, что у нас только козлятина и рыба…

Один из кухонных рабов, понурый мужчина со шрамом на щеке, взялся за один конец вертела. К нему подтолкнули новоприбывшего, чтобы тот взялся за другой конец, и они побрели со своей ношей в зал в сопровождении норукайского стражника. Зажаренную целиком рыбу сняли с решеток и разложили на блюда. Рабы уносили горшки с засоленной рыбой, шатаясь под их тяжестью. Когда один такой сосуд сунули в руки Бэннону, он заглянул внутрь и увидел серые куски рыбы, пропитанные соленой водой, уксусом и щелоком. Вонь напомнила отвратительную законсервированную рыбу — основное пропитание в неурожайные годы на острове Кирия. Держа горшок на вытянутых руках, Бэннон последовал за рабами с вертелом.

Эммет вручил Лиле бронзовый кувшин с вином, и она бросила на старика яростный взгляд.

— Не желаю угождать этим мерзким тварям. — Казалось, ей было не по себе в бесформенной одежде, скрывающей стройное тело.

— Я тоже, но мое желание жить сильнее моего отвращения, и если хочешь выжить, то нужно помогать. — В голосе старика звучали умоляющие нотки. — После пиршества я смогу подробно объяснить, как все устроено в Бастионе и как прожить еще один день, месяц или год.

Когда норукайские стражники покинули кухню, сопровождая прислугу, Лила медленно и демонстративно плюнула в кувшин с вином. Другие рабы наблюдали за ней, потрясенные, но возбужденные.

Эммет пришел в ужас.

— Они разрежут тебя на куски и зажарят, если узнают!

Морасит с вызовом посмотрела на него:

— Они меня не видели, и ты ничего им не скажешь.

Бэннон, выходивший из кухни с засоленной рыбой, видел, что сделала Лила. Подражая ее непокорности, юноша набрал полный рот слюны и плюнул в горшок.

— Пресвятая Мать морей, мы должны бороться всеми доступными способами.

Коридор за кухнями вел в шумный пиршественный зал со стенами из черного камня. Потолок опирался на закопченные балки. С крюков на стропилах свисали высохшие головы — видимо, то были враги короля Скорбь.

Пиршество напоминало поле боя — норукайцы хвалились, стучали по столам кулаками, требовали еду и выкрикивали оскорбления. За шестью длинными столами расселись воины, щеголявшие множеством отвратительных шрамов на лицах, головах и плечах. Воительницы выглядели столь же уродливо, как и мужчины. Все они рычали друг на друга и обменивались ударами. Это, как понял Бэннон, было грубой формой ухаживания.

За главным столом на массивном троне, похожем на орудие пыток, сидел поникший король Скорбь. Костяные шипы, вживленные в его плечи, торчали сквозь жилет из акульей кожи, будто выпирающие зубы. Король сгорбился, угрюмый и ощетинившийся, глухой к шуму разговоров и буйству гостей. Положив на стол сжатые кулаки, он смотрел прямо перед собой. Рядом лежало перевернутое кресло. Скорбь разбил его о столешницу, чтобы никто никогда больше не мог сидеть на нем. Вероятно, это было кресло Мелка.

Здоровячка Атта сидела по другую сторону от трона, будто заявляя свои права на короля, но Скорбь почти не обращал на нее внимания. За вторым столом, точно какая-то знаменитость, восседал недавно вернувшийся капитан Ларс. Бэннон повстречал этого человека еще в Ильдакаре и возненавидел. Ларс уже успел выпить, и Бэннон задался вопросом, вспомнит ли его этот отвратительный налетчик.

Король Скорбь внезапно сел прямо и грохнул по столу кулаком.

— Я вынес тебе смертный приговор, Ларс.

Разговоры быстро перешли в неровное бормотание.

Капитан налетчиков прервался на полуслове, поставил кружку и повернулся к королю.

— Ты велел мне пойти и умереть в битве, король Скорбь. Я совершал набег за набегом и собственноручно убил по меньшей мере сотню слабаков. Я умру, как ты и приказал, но сначала убью еще немало отбросов.

Норукайцы приветствовали браваду, но короля это не забавляло.

— На тебе все еще висит клеймо труса из-за неудачи в бухте Ренда. Ты должен искупить вину перед змеиным богом за то, что проиграл простому ходячему