Дьяволы - Джо Аберкромби

— Я не энтузиаст жизни во мху, поверь мне, но положение обязывает. — он вздохнул, выпрямился, вздрогнул, проглотив последний слабый поток желчи и кисло-солёной воды. С выработкой плана действий, ведущего к возведению принцессы Алексии на трон Трои связывание ослабило неприятную мёртвую хватку на его пищеварительном тракте. — Возле Никшича есть старый круг, если я правильно помню.

— Тогда ладно. — Баптиста мрачно кивнула. — Идём на восток. Берём ориентиры. Ищем припасы. — Она окинула взглядом окрестности. — Может, штаны тебе достанем.

— Наконец-то ты учла мои потребности.

— Не могу больше смотреть на эти две веточки, которые ты осмеливаешься называть ногами.

— Мне говорили, что у меня очень изящные икры.

— Ты явно знаком с возмутительными лжецами.

— В самом деле, я сейчас в компании, возможно, самого вопиющего. — Бальтазар перекинул ремень через плечо, размышляя о лесах впереди. — Нам следует быть осторожными. Местные склонны к беспорядкам.

— Ну, нам может улыбнуться удача. — Баптиста уже пробиралась по берегу. — Возможно, мы пришли в момент перемирия.

— Чёрт возьми, — сказал Бальтазар.

В долине им открылась настоящая бойня.

Трупы людей и лошадей были разбросаны по склонам в беспорядке и кучей вокруг извилистого заболоченного ручья. По прикидкам Бальтазара несколько сотен. Это на первый взгляд, а когда речь заходила о подсчете трупов, он мог похвастаться немалым опытом. Деревенька неподалёку была полностью сожжена, остались лишь кое-где валяющиеся обугленные балки да несколько шатких дымоходов пока стояли. В воздухе собрался целый пернатый легион падальщиков, не считая нескольких десятков их собратьев из людского племени — все жаждали насладиться этим неожиданным изобилием.

Он покосился на Баптисту, тоже осматривавшую сцену очевидно серьёзного сражения:

— Момент перемирия, говоришь?

— Я говорила — улыбнётся удача. А не всё сложится идеально. — и она зашагала вниз по склону холма, её подсохшие волосы превратились в неуправляемое облако и яростно развевались.

— Очевидно, идёт война, — пробормотал Бальтазар, спеша догнать.

— По каким признакам догадался?

Он тяжело вздохнул:

— Кто, как мы думаем, воюет?

— Сербы?

Он ещё сильнее вздохнул:

— Разумное предположение, учитывая, что мы в Сербии. Но против кого?

Баптиста остановилась, наклонившись к трупу:

— С кем сражаешься? — спросила она, затем опустила ухо вниз. Труп не ответил. — Не могу ничего от него добиться, — сказала она и продолжила идти.

— Твоя цель в жизни — расстраивать и раздражать меня? — проворчал Бальтазар.

— Только увлечение. — Баптиста свернула с тропы и шла теперь между трупами, густо разбросанными по измятой траве. — Добудь себе одежду, ботинки и всё, что нам может пригодиться.

— У мертвецов? — спросил Бальтазар.

— Вряд ли они будут жаловаться. — Она перевернула тело так же небрежно, как бондарь пустую бочку, и начала рыться в карманах быстрыми пальцами. — Я думала, ты — последний человек, который будет стесняться трупов.

— Мой интерес к мёртвым — проникнуть в самые тайны творения, а не таскать мелочь из карманов! — но Баптиста притворилась, что не слушает. Бальтазар тяжело вздохнул, подцепил труп примерно подходящих размеров и осторожно перевернул. Молодой офицер, с влажными следами росы на одежде, внешность несколько подпорчена зияющей раной от топора в черепе. Бальтазар присел и начал расшнуровывать ботинок.

— Чёрт возьми… — узлы были чрезвычайно тугими. Пожалуй, это неудивительно. Бальтазар завязал бы шнурки надёжно, если бы ринулся в бой. Чего он, конечно, никогда бы не сделал — не настолько же он был глуп. — Чёрт возьми… — его пальцы онемели и не слушались. И это неудивительно, так как он провёл весь день избиваемым океаном, и та немногочисленная одежда, которую ему удалось сохранить, всё ещё была влажной от холодной морской воды. — Чёрт возьми…

— Ну?

Баптиста стояла над ним, положив руки на бёдра. Она раздобыла пару блестящих сапог с латунными шпорами у какого-то всадника и экстравагантный военный мундир, лишь слегка забрызганный кровью из дыры над грудью. Из-под пурпурного пояса торчали рукояти четырёх разномастных кинжалов. За исключением нескольких влажных локонов, которые, как он подозревал, она оставила распущенными намеренно, ей удалось удержать свои вечно непослушные волосы под шляпой егеря, украшенной грязным пером.

Бальтазар удивлённо поднял глаза. Как бы ему этого ни хотелось, нельзя было отрицать, но она снова выглядела потрясающе:

— Как, чёрт возьми, ты всё это умудрилась сделать? Я даже обувь с него ещё не снял!

Она спустила пояс вниз по бедрам, придавая ему лихой наклон:

— Я провела немного времени в качестве грабителя трупов.

— Как невероятно неудивительно, — пробормотал он, отчётливо осознавая, как нелепо должен выглядеть в этот момент по сравнению с ней, сердито теребя узлы на втором ботинке, а затем ругаясь из-за подвёрнутого ногтя.

— Во время каких-то местных неприятностей в Пруссии. — Баптиста закатала вышитые манжеты. — Это больше искусство, чем наука, на самом деле, ты просто... — она прищурилась и потёрла кончики указательных пальцев о большие. — Нащупываешь хорошую штуку. — она надела на средний палец массивное мужское кольцо с печаткой. — Что думаешь?

— Думаю, ты готова запечатать несколько очень важных писем.

— Не в первый раз. На самом деле, я плавила воск для герцога Аквитании.

— Ты меня удивляешь, — процедил он сквозь стиснутые зубы, сильнее дергая за узлы.

— Он писал сотни за раз, — сказала она, наклонившись над лежащим лицом вниз трупом. — В основном административная ерунда. Пару любовных писем. Много воска уходило. — Она потянула за штанины. — После такого дня кое-что прилипнет к пальцам, скажу я тебе.

— Для тебя это обычное явление, не сомневаюсь.

— Недолго продержалась. — и Баптиста одним ловким рывком сдёрнула штаны. — Герцог любил распускать руки.

— Бывает такое с герцогами, понимаю — уф! — узлы наконец развязались, и Бальтазар смог снять второй ботинок с ноги мёртвого владельца.

Баптиста бросила ему штаны:

— Должны тебе подойти.

Ему пришлось сесть на мокрую траву, чтобы влезть в них — неприятно липкие на бёдрах — затем он начал натягивать ботинки:

— Чёрт возьми... чёрт возьми... чёртовы хреновины слишком малы! — он бросил ботинок, и тот покатился по траве к ногам одного из человеческих отбросов — особенно уродливого примера представителей и так некрасивой профессии, щеголявшего небывалым урожаем бородавок на лице. Мародёр