Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

— Новая трагедия! Добьёт ли она род Воротынцевых! — раздался истошный вопль, и сквозь толпу не без труда просочился мальчишка с огромной сумкой.

— Посмертное проклятье Громовых работает! — отозвался с другой стороны ещё один голос.

Прям интересно стало, кого мы там проклясть успели.

[1] Нива, 1895 г

[2] На самом деле заблуждение считать, что все дворяне в России были богаты. На самом деле две трети дворянства, особенно провинциального, имели какую-то землю, пару десятков крепостных (от сотни человек — это уже дворянство средней руки), а то и меньше. Так статистические исследования А. Д. Повалишина на примере Рязанской губернии показали, что крупных помещиков (имевших более 500 душ) было менее 2 % от общего их числа, но при том они владели почти 36 % от общего числа крестьян. Подавляющее же большинство дворянских семей были мелкопоместными.

Глава 37

Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и двинемся на Зимний дворец истребить живущих там. Может случиться, что всё дело кончится одним истреблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой людей, но может случиться, и это последнее вернее, что вся императорская партия, как один человек, встанет за государя, потому что здесь будет идти вопрос о том, существовать ей самой или нет. В этом последнем случае, с полной верою в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой вышло на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим один крик: «в топоры»… [1]

Прокламация. Запрещено к печати и распространению по решению цензурного комитета при Третьем отделении.

— … отслужил молебен в память невинноубиенных… Государь…

— … задержаны студенты Петербургского университета…

— … разыскиваются причастные…

— … начат сбор средств в помощь пострадавшим…

Мальчишки заполонили перрон. Они шмыгали меж пассажиров, умудряясь одновременно и говорить, и рассовывать газеты. А желающих прикупить свежую прессу нашлось прилично.

Голоса не смолкали.

— Метелька, — я тоже дёрнулся было, поддавшись общему ажиотажу. Но Метелька придержал.

— Погодь. Сейчас отойдут, тогда и возьмём. Глядишь, и старые ещё не спалили.

Мальчишки, распродавшись, двинулись куда-то в сторону. И мы с Метелькой за ними.

— Эй, — окликнул он, когда мы зашли за угол низкого строения. — Газетки есть?

— А тебе на кой? — поинтересовался один, сплёвывая под ноги. — Читать будешь?

И заржал. Остальные смех подхватили. Кто-то тоже сплюнул.

— Дядька послал, — миролюбиво произнёс Метелька. — Перебрал намедни, а тепериче спит. Как проснётся, так газету требовать станет. Оно у него так завсегда, опохмел под «Ведомости». Ежель не дать, то разлютуется. Так осталось чего?

— Осталось, — подозрительности во взгляде газетчика убваилось.

— И по чём?

— Так, смотря чего надыть, — парень окинул Метельку цепким взглядом.

— А чего есть?

— «Листок», «Вести».

— Свежие?

— Всякие. Новые вон, утрешним прибыли. Ещё краска, почитай, не обсохла. Но ежели чего, то и старые будут.

— Давай.

— Так чего давать?

— Всё давай. Дядька… он, ежели чего, то лютый больно, — Метелька шею потёр. — Пущай сам выбирает, чего ему.

— Эт да, — парень окончательно успокоился. — Под горячую руку когда, то и вообще… только задаром не дам.

— Задаром и не нать. Во, денег есть, — Метелька подкинул на ладони пятаки. — Хватит?

— Мыша?

Мелкий пацанёнок сгрёб деньги, а потом он же и нырнул куда-то за склады, чтобы уже оттуда вернуться с газетами.

— Благодарствую, — важно ответил Метелька. — А… слушай… может, подскажешь, у кого тут пирогов взять можно? Ну, чтоб не пронесло? А ежели ещё и запить будет.

— Богатый?

— Не. Дядька, он такой, хоть и дерется, но не жадный.

— Повезло тогда.

Пирогов нам принесли. И мы, устроившись со старшим в ватаге пацанёнком где-то на окраине, близ речушки, вода которой едко воняла химией, жевали пироги, запивая их свежим, по заверениям, морсом.

— Так ясно же ж, — парень, назвавшийся Треухом, щипал пирог понемногу, важно. — Что не резон вам к Городне соваться. Да и вовсе к границе. Неспокойствие там. Люду понагнали прилично, да всё военные. Третьего дня два состава прошли. И ещё намедни тож. А шестичасовой, который от Издоля идёт, так вовсе отменили. Заместо него Синодский поехал.

— Так уж и Синодский, — не поверил Метелька.

За спиной, за дощатым забором, то ли отгородившись от речушки, то ли пытаясь как-то очертить территорию, пряталась бумажная фабрика. Причём трубы свои она вывела аккурат к обрыву, и теперь из них, по мерзловатой земле, стекала жижа.

— А то. Там сразу видать. Вот гляди. Сам паровоз. У меня тятька в помощниках машиниста, так что я знаю. Они ж обычные по колесам если, то один-пять, а этот один-пять-один[2]. С дополнительною, стало быть, осью. Батя сказывал, что такие вон только-только выпускать начали. И что идут они или ко двору, или в Синод.

— Так, может со двора?

— Не, тут прям «Георгий» на морде намалёван, который с копьём.

Никак по нашу душу ехали.

— А на дверях — по «Николаю Святителю». И вагонов всего три. Чтоб шёл шибче. А на кажном — свой святой. Он как стал, так из одного вышли чернорясые, погулять. А до того, значится, прям наперед, когда и свисту ещё не слыхать, то и жандармы сунулись. И нашия, городские, всех вона подняли, и ещё военные, с усиления. Оцепили так, что муха не пролетит. Ну, это, чтоб террористы не подорвали. Хотя…

Треух вцепился-таки в начинку, которая не вовремя решила выпасть.

— Государя подорвали, и этих тоже… подорвут… как час придёт… за всё они поплатятся. А вы не лезьте в Городню. Там ныне военных много, и жандармов понаехало. Батька баил, что террористов ищут. Что, мол, те навроде как в Польшу уходить собралися, а может, вовсе в Европы, но там заслоны такие, что и тропами не пройдут. Ну и так-то… опасно.

Сказал и глянул с насмешечкой.

Газеты.

Газеты пахли. Свежая — бумагой и краской, а вот старые — копчёною рыбой. И пятна от жира рассыпались по краю, впрочем, не мешая читать.

Дешёвый «Листок» отливал желтизной и буквы скакали, а вот «Ведомости» — дело иное. Тут и солидность, и шрифт, и даже снимки имеются, хотя и мутноватые.

Но…

Снова Провидение и героизм верного подданного спасли Русского Царя. Вчера в 6 часов 15 минут вечера, в подвальном помещении под главною гауптвахтой Зимнего Дворца произошел взрыв. Первоначально полагали, что взрыв причинен лопнувшими газовыми трубами, но тщательный осмотр удостоверил их исправность. Взрыв произведен, как засвидетельствовано компетентными лицами, динамитом приблизительно в количестве четырех пудов, что равняется действию около 20