Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

пудов пороху. Результат, приведенный в ясность сегодня в полдень, ужасен. Погибли двенадцать человек, средь которых особое место занимает князь Воротынцев. По словам спасённых им очевидцев, князь показал наглядный пример бесстрашия и доблести. Будучи улостоен личной аудиенции Его императорского Величества, князь уже собирался покинуть кабинет, когда ощутил неладное. И всё, что успел он, это выкрикнуть предупреждение и выставить щит, собою заслоняя…

Надо же. Герой.

Хорошая смерть. Главное, своевременная. И о смерти своего сыночка не узнал, и о том дерьме, в которое тот втянул род. Прям позавидовать можно.

Отчаянная храбрость этого немолодого, но до последнего вздоха сохранившего верность Отчизне и Государю, человека позволила сохранить многие жизни. Однако сам он сгорел, отдавая себя во служение Отечеству. И когда завалы удалось разгрести, то последние слова, слетевшие с губ князя…

Это уже байки, думаю, но народу такое нравится. Вот интересно, на кого они охотились на самом деле: на государя или Воротынцева?

Также погибли два казака из личной охраны государя, его секретарь и ещё восемь солдат Финляндского полка, ещё пятьдесят человек изувечены. Из них двое умерли, двенадцать в безнадежном состоянии. [3]

А ведь профессор тот рассказывал.

Что, мол, был взрыв.

В Зимнем.

И тогда государь только чудом уцелел.[4]

Взгляд проглатывал строку за строкой.

Наскоро сообщаю несколько сведений о событии в Зимнем Дворце. Несомненно, что взрыв произведен был динамитом. Динамит положен был в комнате подвального этажа, где жили четыре лица: престарелый вахтер, находящийся во Дворце уже 15 лет, и три плотника или столяра. Вахтер и два плотника оказались налицо и арестованы; они говорят, что ничего не знают, что когда произошел взрыв, то они не были в комнате, ибо ходили обедать. Третьего плотника не оказалось. Где он, неизвестно. Он поступил для работы во Дворце всего два месяца тому назад.

Это тоже не интересно.

Дальше.

Снова про взрыв. Расследование. Установление личности. Третий отдел объявляет войну террористам, пусть и несколько запоздало. Тут же — портрет некоего Халтурина[5], которого и подозревали в организации взрыва.

Да уж. Служба безопасности у них явно мышей не ловит. Но всё это нас касается весьма опосредованно.

Речь Государя.

Призывы немедля прекратить беспредел.

Массовые аресты по подозрению в участии. Снова призывы. Открытые письма от встревоженных подданных. Информация о пострадавших.

Кто-то умер.

Кто-то стараниями целителей пошёл на поправку.

Ещё речь Государя. Еврейские погромы, но упомянутые краешком, будто бы больше для факта.

Ага… вот…

Ещё одна трагедия обрушилась на род Воротынцевых. Пока нет достоверных сведений о том, как возможно такое, чтобы оба наследника рода погибли. Известно лишь, что смерть их подтверждена временным главою рода…

И фотография имеется этого самого главы. Рожа аристократически-благостная. Запомню. Всматриваюсь в неё долго, но толку-то…

…стало известно, что молодые княжичи направились в поместье Громовых, разлад с которыми случился давно, дабы засвидетельствовать почтение и сговориться о помолвке, ибо в сложные времена истинным патриотам Отечества следует забыть о вражде и объединиться против новой враждебной всем силы. По словам нынешнего главы рода, соединение молодых сердец открыло бы новую страницу в отношениях и в целом помогло бы Громовым вернуть былую силу. Однако явно что-то пошло не так.

Я бы сказал, что всё пошло не так.

Имел ли место стихийный прорыв, как уже случилось однажды, или же случилась трагедия, сродни Шекспировской, когда узы любви не смогли примирить два враждующих рода. Остаётся лишь гадать. Сколь стало известно, ныне место, где располагалось поместье Громовых, оцеплено. И Синод, представители которого немедля отбыли на место, уже заявил о возможном Знамении Света, что…

Тут без неожиданностей.

…меж тем сложно сказать, удастся ли найти живого свидетеля, который прольёт свет на сию тайну или же…

Херня.

Дальше.

От этих газет на пальцах оставался чёрный след краски. И да, на первой странице — портрет Государя. Его я тоже разглядел. Нет, мало ли, вдруг да встречусь.

Ладно.

Мне просто не хотелось открывать следующую страницу.

Проклятье Громовых… было подозрение. Было. Но я всё же надеялся. Зря.

Тень неудач продолжает преследовать род Воротынцевых. Так при взрыве, показав пример истинного героизма, погиб князь Воротынцев. А следом при невыясненных обстоятельствах сгинули оба его наследника. Род погрузился в траур, оплакивая невосполнимую потерю. И сам Государь направил письмо со словами соболезнования и утешения.

— Чего там, — влез Метелька. — Чтоб… мелко как.

Мелко.

И буквы скачут. И прямо чую, как не хочу это читать. Глаза то и дело возвращаются к фотографии женщины, с которой я не был знаком лично. И взгляд перескакивает через строки.

…была найдена в своей постели мёртвой. Материнское сердце не выдержало известия о гибели единственного сына. Нам мало известно о княжне, поскольку после смерти мужа она удалилась от света и вела на удивление замкнутый образ жизни. И ныне явилась в Петербург лишь затем, чтобы отдать последнюю память…

— Это… это мать Мишки, да? — Метелька дёрнул газетный лист на себя. — Ну да. Похожи.

Круглолицая женщина, которую сложно назвать красивой. И сходство родственное можно не выискивать. Оно тут прямо на лице, как говорится.

— Погоди, получается, что… получается…

— Убили её, — спокойно ответил я, высвободив газету.

— Может, сама?

— Может, — я сложил её аккуратно. — Но скорее всего убили.

— Из-за Мишки?

— На всякий случай.

— Это как?

— Обычно. Она ведь пусть и чужой крови, но считалась дочерью главы рода. А значит, была наследницей. Сама род бы не приняла, а вот муж её — вполне. Если бы нашёлся кто-то хваткий, а он бы, думаю, нашёлся. Объявил бы о помолвке или сразу повенчался бы…

Случился бы прецедент.

Нехороший.

— Мишка расстроится, — сказал Метелька растерянно.

Ещё как. Он к матушке своей привязан. Это чувствуется. А тут…

— Может, пока… не говорить? Скажем, газет не было. Или старые вон…

Я покачал головой.

— Говорить. Своим не врут, Метелька.

— А… дальше что?

— А что дальше? Делать, как собрались.

Я вздохнул. Ненавижу приносить дурные вести.

Мишка газету смял.

— Может, это для газет, — сказал я, чувствуя себя препогано. — А так-то в монастырь какой сослали или ещё куда…

Мишка выдохнул и покачал головой. А потом скривившись, произнёс:

— Нет. Её больше нет. Я же слышал эхо. Понадеялся, что мне показалось, но…

Потом газету распрямил и уточнил:

— В Петербург?

— Да.

Была мысль вернуться к границе, заглянуть в ту аптеку и уже по обстоятельствам. Но первое решение, которое приходит в голову, далеко не всегда оптимально.

Мы