Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

— Я передаю командование вам, генерал, — удалось ему выдавить из себя. — Бухта Ренда ваша.

— И нам предстоит немало приготовлений. — Зиммер взглянул на Норкросса. — Я хочу посмотреть, что вы сделали, пока меня не было.

Вытянувшись по стойке смирно, молодой офицер начал доклад:

— Оборона усилена, и она уже доказала свою эффективность. Всего месяц назад мы отразили серьезную атаку норукайцев. Работорговцы бежали, как побитые собаки. — Он позволил себе улыбнуться. — Они усвоили урок, и я сомневаюсь, что они вернутся.

— Нам и без норукайцев есть о чем беспокоиться, — сказал Натан.

Орон выехал вперед с кислым выражением лица и, не представившись, заговорил:

— У нас не так много времени — два или три дня.

— Если повезет, — добавила леди Ольгия.

— Два или три дня? — спросил Таддеус. — До чего?

Все больше жителей подходили ближе, страшась того, что предстояло услышать.

— Нам на пятки наступает гигантская армия, — сообщил Натан. — Около ста тысяч воинов, и бухта Ренда прямо на их пути.

Пока люди ахали, Зиммер оценивал осадные башни, возвышавшиеся по обе стороны бухты, высокие стены, построенные вокруг гавани, впечатляющие оборонительные сооружения, рассчитанные на защиту от нападений норукайцев. Поодаль стояли на якоре три больших парусных корабля, доставивших д’харианские экспедиционные силы.

— Вы хорошо подготовились к набегам норукайцев, — сказал он, затем понизил голос, — но мы никак не можем спасти бухту Ренда от Утроса и его армии.

Глава 59

Украденная норукайская лодка покачивалась, когда порывы ветра ударяли в парус. Руки Бэннона были стерты веслами до волдырей и болели. Пока он отдыхал, Лила усердно работала веслами. Оба они получили закалку на змеиных кораблях, и теперь гребли ради собственного спасения.

Вчера они сбежали с Норукайских островов и исчезли в сгущающихся сумерках прежде, чем в бастионе заметили их отсутствие. Пьяное веселье осталось позади — как и бедняга Эммет, который нашел в себе храбрость помочь им бежать, но не осмелился пойти с ними.

Отплывая, Бэннон ни на что не надеялся до тех пор, пока не наступила ночь. Ни один из норукайских кораблей не смог бы преследовать их в кромешной тьме. Даже Бэннон не знал, куда они направляются. Маленькая лодка уносила их в открытый океан; у них не было карт, еды и воды. Бэннон имел лишь смутное представление о том, в каком направлении находится материк, но Лила ни на мгновение в нем не сомневалась.

Когда на следующее утро взошло солнце, они высматривали хоть какие-нибудь признаки суши и преследующих их змеиных кораблей, а после провели инвентаризацию вещей в лодке — моток веревки, сеть и копье с костяным наконечником. В течение всего дня Лила протыкала воду копьем и после почти сотни попыток попала в рыбу и бросила улов в лодку.

— А теперь мы ужинаем. — Зазубренным наконечником копья она вспорола рыбе брюхо и осторожно удалила внутренности. — Нам они понадобятся. В них есть влага.

Бэннон поморщился от неприятных воспоминаний, но согласился.

— Мы ели и похуже. Пресвятая Мать морей, вспомни уроки, которые преподали нам норукайцы! Мы ели рыбьи потроха и часами работали на веслах, а теперь это поможет нам выжить.

Лила усмехнулась, поднимая копье:

— Я бы лично выразила королю Скорбь свою признательность, как и этой гнусной Атте.

Бэннон заставил себя усмехнуться:

— Лодку я разворачивать не буду, даже если ты настаиваешь.

Она недоуменно нахмурилась:

— Я же не серьезно.

— Как и я. Временами тебя очень трудно понять.

— Мои мысли предельно ясны. Тебе следует приложить больше усилий.

На лице Лилы красовались фиолетовые и желтые синяки, и Бэннон подозревал, что выглядит не лучше с рассеченной губой и подбитым глазом. В бастионе у них не хватало времени, чтобы смотреться в зеркала.

Они съели сырую рыбу; после Бэннон взялся за весла, а Лила снова уселась с копьем, высматривая в воде новую добычу.

На третий день они были измучены палящим солнцем, но все еще не видели никаких признаков материка или какого-либо острова. В тот день единственной небольшой переменой в монотонности было раскинувшееся на воде темное пятно. Бэннон узнал эти водоросли и потянулся за борт, чтобы вытащить несколько пучков.

— Внутри пузырьков жидкость. — Он с силой потянул за скользкие зеленые ленточки. Округлые наросты на них служили буйками, удерживая листья растения на поверхности.

— Если будешь пить соленую воду, это в итоге убьет тебя, — предупредила Лила. — Жажда будет только усиливаться.

— Нет, вода в пузырях профильтрована водорослями. На вкус она резкая и ужасная, но ее можно пить. — Большими пальцами он надавил на мягкий шарик, вскрыл и отделил кожицу. Узелок содержал всего одну или две ложки жидкости, которую он предложил Лиле.

Она скептически нахмурилась:

— Ты уверен?

— Все рыбаки на острове Кирия знают это.

— Тогда почему ты сначала даешь это мне? Чтобы проверить, не яд ли это?

— Нет, просто из вежливости, — разочарованно ответил Бэннон.

— Спасибо. Иногда я этого не замечаю. — Она выпила, поморщилась, затем проглотила. — Такая же вкуснятина, как рыбьи потроха.

— Рад, что тебе понравилось.

Бэннон провел рукой по водоросли, нащупал еще один пузырек, разорвал его и высосал жидкость. У нее был резкий привкус йода, и ему пришлось пить через силу, но рот и горло нуждались в воде. Рыболовным копьем они нарезали водорослей и загрузили в лодку двадцать клубеньков, пока дрейфовали среди морской растительности.

Водоросли служили местом обитания рыб; Лила ловко поймала шесть штук голыми руками и бросила в лодку. Бэннон наслаждался трапезой.

— Спасибо тебе, Лила, за все. Ты ведь обещала спасти мне жизнь.

— Я еще не спасла тебя, мальчишка.

— Я пока еще жив. Это уже успех.

Ветер усилился, поднимая волны, а серые облака сгустились и теперь походили на дымный пудинг. Рыбацкая лодка ускорилась, но Бэннон понятия не имел, в правильном ли направлении они движутся. Он видел много океанских штормов на острове Кирия; они с матерью укрывались в их небольшом доме, а отец злился на погоду, которая мешала ему пойти в таверну.

Парус натянулся под порывами ветра. Длинные волосы Бэннона взвились. Когда из облаков хлынул дождь, они с Лилой обрадовались первым каплям. Дождь усиливался, и они подняли лица к небу, позволяя каплям омывать их