Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

— Мы зашли в гости к одному нашему старому приятелю, он живет в соседнем квартале. В комнате у него было душно, мы открыли окно и услышали ваши крики, а вслед за этим — шум битвы. Вот отчего мы здесь, мадам.

— Теперь я понимаю. Но что же сталось с теми, кто напал на меня? — недоумевала Николь Дюран. — Не похоже, чтобы они могли добровольно уйти.

— О, мадам, мы попросили их, чтобы они поступили именно так.

— И они вас послушались?.. О боже! — вскричала мадам Дюран, только теперь увидев лежащие на земле тела. Она осенила себя крестом. — Значит, вы их убили?..

Рибейрак тяжело вздохнул, разводя руками:

— Они оказались на удивление бестолковыми и никак не хотели понять, что от них требуется. Мы вынуждены были объяснить им, дабы вы, Николь, смогли спокойно продолжать свой путь, но отныне в нашем сопровождении. До троих дошло, а вот двоих, к прискорбию, Бог обделил умом. Вы не сердитесь, что я называю вас по имени?

— Нет, нет, что вы, конечно же! Ах, мессир, как вы добры!

— Вы забываете о моих друзьях, мадам.

— Ах, простите, благородные сеньоры! — И госпожа Дюран одарила полным признательности взглядом Уорбека и Этьена, лица которого по-прежнему не видела. — Я доставила вам столько хлопот.

Этьен сделал изящный поклон:

— Что наша жизнь, мадам, если в ней нет места хлопотам, результатом которых порою бывает невыразимое наслаждение, ибо нет ничего приятнее, нежели оказать помощь попавшей в беду очаровательной даме. Однако вы правы, нам следует поторопиться: как бы вашей тете Ангелике не стало хуже.

Николь Дюран широко раскрыла глаза:

— Да, так зовут мою тетю. Но откуда вы знаете? Я, насколько помнится, не называла ее имени.

— Кроме того, вернувшись во дворец, я передам от вас привет вашей кузине Луизе Лесер.

— Святая пятница! — Николь вскинула руки к груди. — Кто вы? Я не вижу вашего лица. Вот если бы вы повернулись так, чтобы я смогла увидеть… — Этьен повернулся. — Боже мой, да ведь это господин де Вержи! Простите, я не узнала вас сразу;.лунный свет мне помог.

— Вот и хорошо. Идемте же.

— Да, да, поторопимся! Позвольте мне взять вас под руку, месье Этьен, так мне будет спокойнее.

— Полагаю, моему другу это доставит больше удовольствия. Не правда ли, Филипп?

— Мадам, я к вашим услугам, — поклонился Рибейрак. — Как жаль, что я не имел счастья видеть вас раньше, — продолжал он, когда они тронулись в путь.

— Вы и не могли меня видеть, ведь мы с мужем жили совсем в другом месте. Конечно же, я навещала тетю Ангелику, столько сделавшую для нас с братом, но нам с вами так и не довелось повстречаться, хотя я знаю, что и вы со своим другом нередко гостили в доме на улице Крысоловки.

— Стало быть, вы теперь живете здесь? А ваша семья? Ваш муж?

— Увы, ему не суждено было прожить долго. Бог прибрал к себе его душу ранней весной, месяц спустя после того как была коронована в Сен-Дени супруга нашего короля. А наши двое малюток умерли один за другим от ужасной болезни, и никто не смог им помочь. Уж как я молила Господа, дабы он вернул им здоровье и силу… Но все напрасно. Такова, видно, воля небес. Похоронив обоих, я и вернулась на улицу Крысоловки: что мне было делать в чужой семье? Отныне мы живем вдвоем, и я зову свою тетю матушкой, ведь роднее у меня никого нет.

Рибейрак, завладев ладошкой прелестной спутницы, крепко сжал ее пальцы.

— Теперь мы с моим другом будем чаще наведываться в гости к госпоже Ангелике. А знахарку переселим поближе: случись вам вновь обратиться к ней за помощью, рядом может не оказаться того, кто готов пожертвовать жизнью ради одного только счастья быть вашим спутником и держать в своих руках ваши тонкие пальчики, мадам Дюран.

Нежный взгляд и чарующая улыбка послужили Рибейраку благодарностью за эти слова.

Вскоре они, оставив позади церковь Сент-Андре и повернув вправо напротив колледжа д’Отюн, вышли на улицу Крысоловки. Следом за парой, пораженной стрелами Амура, шли Уорбек и Этьен.

Глава 7

ТАЙНА КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА

Тетушка Ангелика лежала в кровати и с беспокойством смотрела на дверь: вот-вот должна постучать племянница Николь; сколько уж времени прошло, как она послала ее за снадобьем. Уж не случилось ли чего, упаси бог, ведь темно уже, а ночные улицы во власти грабителей и убийц!.. И зачем только она послала свою девочку к этой старой колдунье?.. А проклятый кашель, как назло, донимал все сильнее, порою она прямо-таки задыхалась, хотя в доме были раскрыты окна. Такое с ней уже не в первый раз.

Лекарь, который заходил к ним, сказал: «Это оттого, что вы всю жизнь провели у печи и надышались дымом за столько-то лет. В результате легкие “износились”, они у вас словно у столетней старухи, потому бьет кашель и тяжело дышать». Сказав так, лекарь ушел, рекомендовав питье из трав и сок из ягод и плодов. Но это не очень-то помогало, выход оставался один: идти к знахарке. Однако о коротком пути пришлось забыть: название улицы Режь Глотку говорило само за себя; особенно опасен был перекресток с улицей Отфей. И тетка посоветовала Николь идти другой дорогой, в обход треклятого места: по Сент-Оноре, потом по Кукольной, далее по улице Арфы до перекрестка с Сенной улицей; не доходя до нее около тридцати шагов, повернуть вправо, а там через три дома жилище ворожеи. Но, собираясь обратно, Николь решила сократить путь, хотя тетя и предупреждала ее: на улице Отфей поджидают рыцари ночи. И все же, желая сэкономить время, а также усердно помолившись Богу, она пошла именно этой дорогой…

Но вот раздался стук в дверь: пять коротких ударов. Господи, наконец-то! Ангелика встала, отодвинула засов и снова легла, не выпуская из рук платка, в который кашляла.

Вошли четверо; впереди ее племянница. Тетя округлила глаза, но сейчас же успокоилась, узнав Вержи и Рибейрака. Николь, бросившись поначалу к ней, в ту же минуту засуетилась у печи, приготовила нужное питье и дала больной. Тетушка Ангелика выпила. Не прошло и двух-трех минут, как чудотворный бальзам оказал свое действие: кашель прекратился, и она легко и ровно задышала.

Николь с волнением стала рассказывать о своем приключении. Выслушав, тетя не замедлила попенять на ее беспечность:

— Ведь я предупреждала тебя, девочка моя.

— Ах, матушка, я так торопилась; да