Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

Неиспользованные резервы Западного фронта стали перебрасываться к Брусилову[151], продолжавшему атаковать Ковель, от взятия которого, по его мнению, «зависела участь всей кампании»[152]. Сюда были стянуты основные силы Юго-Западного фронта. Западный фронт должен был содействовать Ковельской операции силами своей левофланговой 3-й армии. Остальным армиям Юго-Западного фронта Брусилов предписал выполнять прежние задачи, то есть сильными атаками сковывать стоявшие перед ними австро-германские войска. Численность брусиловских армий была доведена до 984 000 человек при 3224 орудиях и 4158 пулеметах – это была третья часть всех наличных сил. Перевес над противником составлял 382 000 штыков и сабель.

Общее наступление было назначено на 28 июля.

Лесистый Ковельский район, перерезанный многочисленными руслами реки Стоход и основательно заболоченный, был занят отборными германскими дивизиями и основательно укреплен. Фронт атаки в этих поистине гиблых местах составлял не более десяти рот. Осуществление прорыва было поручено прибывшим гвардейским частям, образовавшим Особую армию[153] генерала Владимира Михайловича Безобразова (4 пехотных и 2 кавалерийских корпуса). С северного и южного флангов гвардию должны были поддержать войска 3-й и 8-й армий. Ударные части трех русских армий насчитывали около 250 000 штыков и сабель против 160 000 у неприятеля. Однако техническое превосходство было на стороне противника, в том числе в авиации[154].

Русская гвардия рвалась в бой. Командир Преображенского полка полковник Торнау пишет: «Несколько месяцев стоянки, в резерве, дали возможность гвардейским частям привести себя в блестящее состояние. Многочисленные раненые, закаленные в боях 1915 года, вернулись обратно в строй, и молодые, необстрелянные солдаты горели желанием не отстать от своих старших товарищей. Дух у всех был превосходный. Выучка и дисциплина не оставляли желать лучшего».

Впрочем, что касается подготовки, то Всеволод Витальевич Вишневский, служивший добровольцем в лейб-гвардии Егерском полку, рисует несколько другую картину: «Громадный опыт позиционной войны, которая велась у нас с осени 1915 года, оставался малоизвестным или почти неизвестным для свежих пополнений… Нам преподали новые тактические приемы за день-два до наступления на Стоходе, да и то бегло. Только ротный получил книжку с инструкцией, на которой стоял штамп «Секретно». Пополнения не умели уверенно действовать под огнем: в атаках, при прорыве многорядных окопных полос, перевитых проволокой со всех сторон и т. д. Эти навыки как-то создавались на ходу, но их не умели передавать пополнениям. Зато мы утрамбовывали землю и идеально равнялись, не хуже, чем кадровики на юбилейных парадах в 1912 и 1913 годах».

28 июля стало одним из самых кровопролитных дней Великой войны. Гвардия нигде не посрамила своего имени, но на некоторых участках русские атаки сопровождались страшными потерями. Вот каким запомнил этот день прапорщик Ходнев, участник наступления лейб-гвардии Финляндского и Преображенского полков:

«Ровно в 13 часов батальоны пошли в атаку. Их встретила буря огня… Роты шли вперед – по "гвардейски": цепь за цепью; мерно, настойчиво; упорно… Чувствовалась сила и мощь. Впереди офицеры, в золотых погонах, с полковыми знаками на груди. За ними солдаты с отличительными кантами на защитных рубахах. Шли, умирали, а за ними так же доблестно волнами, перекатывались резервные роты… Но мало оказалось проходов в проволоке, затягивало болото, – сотнями гибли храбрецы по всей линии!

На участке роты Его Величества, атаковавшей позицию противника правее колонии Ямно, проволока оказалась не разбитой: проходов не было! Командующий 2-ой ротой подпоручик Облеухов II, выхватив шашку, начал ею рубить проволоку и бросать ручные гранаты. Потери были ужасны. Немцы, поднявшись на бруствер, расстреливали наших раненых и еще оставшихся в живых, залегших под проволокой. Раненый в обе ноги, подпоручик Облеухов выхватил револьвер и стал отстреливаться. Успел он сделать четыре выстрела, когда сраженный сразу тремя пулями упал и уже больше не шевелился… Так и подобран он был судорожно сжимавший в правой руке "Наган". Ночью его вынес его денщик. На трупе было восемь пулевых ранений!..

Все командовавшие ротами при прорыве были убиты или ранены. Нижних чинов убыло свыше 2700 человек… От Его Величества роты, бывшей в первой линии, осталось в строю – из числа около двухсот человек – всего лишь не более десятка».

«Здесь, – вспоминал другой участник сражения, – впервые… пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем – умышленно или по неспособности – здесь для русской гвардии наше командование вырыло могилу…».

На левом фланге армии Безобразова II-му Гвардейскому корпусу генерала Георгия Оттовича Рауха, напротив, сопутствовал выдающийся успех. Особенно сокрушительными для немцев были атаки 3-го и 4-го гвардейских Его Величества полков. «С рассветом… началась наша артиллерийская подготовка, – вспоминал участник этого боя подпоручик Владимир Петрович Глиндский. – Ровно в 13 часов артиллерийский шквал оборвался, и, выйдя наверх, полк устремился на штурм, терпя жестокие потери. Заговорили батареи противника. Левее нас, рядом, шел надежный сосед – 4-й полк. Редут у высоты 90 и первая линия укреплений были взяты первой волной атаки полка. Роты второй волны перешли захваченное, взяли следующую немецкую линию и, работая штыками, вышли в поле ржи. Ужас объял германцев… немцы сдавались или бежали… Мы потеряли до 35% стрелков, скошенных пулеметами».

Жертвы были принесены не напрасно. К вечеру на многих участках были взяты все три линии неприятельских окопов, захвачено 56 орудий. Усиленный X корпус генерала Вальтера фон Лютвица был совершенно разгромлен. В плен попало больше 20 000 солдат и офицеров противника, в том числе 2 генерала; еще один германский генерал был поднят на штыки во время атаки 4-й роты 3-го стрелкового Его Величества полка.

Расширить прорыв, однако, не удалось из-за отсутствия резервов. Противник, пользуясь разветвленной сетью железных дорог, быстро произвел перегруппировку. В непрерывных атаках, продолжавшихся до 11 августа, гвардия вымостила своими телами ковельские болота, имея только незначительный тактический успех. Ее потери – 49 000 солдат и офицеров – приблизились к половине личного состава. Лейб-гвардии Егерский и Московский полки были сведены в батальоны. Убыль в офицерском составе пехотных полков была столь велика (например, во всей 3-й гвардейской пехотной дивизии в строю осталось лишь 26 офицеров), что в них по жребию были отправлены по пять офицеров из кавалерийских гвардейских полков, которые пострадали значительно меньше[155].

Генерал Безобразов, смирившись с неудачей, остановил наступление. По воспоминаниям очевидца, «обескровленную пехоту перевели в другое место, севернее, а кавалерию спешили и посадили в окопы…». Вскоре он был сменен на генерала Гурко, а Особая армия передана Западному фронту.

Из соседей Безобразова большого успеха 28 июля добилась 8-я армия. Два ее левофланговых корпуса в трехчасовом сражении при Кошеве совершенно истребили 4-ю австро-венгерскую армию, потерявшую две трети своего состава. Блистательная победа