Далекий край. Первое открытие - Николай Павлович Задорнов

– Неудачная погода! – заметил он. Спросил, куда идет судно.

– На Камчатку, ваше превосходительство.

– Давно ли вышли?

Кажется, все формальности были отменены. Никто не спрашивал: «Не встречалось ли вам судно с невольниками?», «Не было ли нападения пиратов?», «Нет ли запрещенных грузов?», «Не везете ли опиум?», «Рабов на продажу в Америку?».

Адмирал разговорился запросто. По мягкому выражению глаз этого большого и серьезного человека можно было заметить, что он как бы искренне рад. И опять Невельской вспомнил советы и наставления петербуржцев – знатоков Европы, как надо держаться в это опасное время.

Невельской подумал, что честней и благородней получилось, что явился. Тем более что, судя по газетам и рассказам консула, опасностей пока нет никаких.

Во Франции, правда, события в разгаре, все газеты полны сообщениями оттуда. А в Англии происходят лишь демонстрации чартистов[114].

– Вы, вероятно, стоите не на спитгейтском рейде? – с оттенком строгости спросил адмирал.

– Да, мы встали на Модер-банке, вне Спитгейта.

– Наши небольшие суда также выбирают себе место на Модер-банке, – сказал адмирал, – вне Спитгейта, – подчеркнул он. – Особенно в это время года.

Он прекрасно понимал, чего капитан русского военного судна может опасаться.

– Да-да… – слегка заикаясь, ответил капитан. – Мне эт-то весьма н-нужно. – Он перешел на английский: – Чтобы оправиться от повреждений, полученных во время штормов, я выбрал спокойное место. И т-только поэтому я не салютовал, ибо из крепости вы не могли не только слышать, но и видеть дым наших трехфунтовых пушек.

– Да-да! – перебил его адмирал. – Вы стоите вне Спитгейта! – сказал он, желая успокоить молодого моряка.

Адмирал спросил, надо ли чем-нибудь помочь.

– Благодарю вас. У меня будут просьбы.

Невельской не ждал подобного приема и несколько растерялся.

Адмирал сказал, что воды пришлет.

– Я хотел бы также купить необходимую мне готовую паровую шлюпку или паровую машину с архимедовым винтом и установить ее у себя на баркасе.

– Паровую шлюпку? – Адмирал взглянул попристальней. Он приказал пригласить инженера и сказал, что не может сразу ответить. – Мы пройдем вместе в доки… А потом я прошу вас отобедать со мной сегодня…

Вошел довольно уставший молодой человек, высокий и сухощавый.

– Инженер, господин Вуд, покажет нам адмиралтейство, – сказал адмирал. – Если будут затруднения в исполнении ваших просьб, то господин Вуд познакомит вас с владельцами частных судостроительных заводов в Саутгемптоне, но сейчас, кажется, и адмиралтейство, и заводы загружены заказами.

Все это было решено в несколько минут, на ходу отданы распоряжения.

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

Невельской уж хотел было обратиться еще с одной просьбой: нужно было где-то отремонтироваться, раз уж такие добрые отношения. С помощью англичан все это пойдет быстрее, он едва хотел открыть рот, как адмирал сказал:

– Обо всех подробностях договоримся.

Инженер Вуд провел адмирала, Невельского и его офицера по адмиралтейскому заводу. Капитан задавал множество вопросов, и с таким интересом, что Вуд оживился и повеселел. Усталость покинула его.

Невельской впервые увидел лифты – механические подъемные шкафы.

В доках, в механической мастерской Невельскому и Ухтомскому показали паровой молот. В закрытом доке адмирал показал распиленный военный фрегат. В него вставляли паровую машину.

Невельской поначалу не очень охотно шел в док. Жаль было времени. К тому же он видел док в Плимуте, который считался лучшим. И видел доки в Лондоне. Теперь и здесь, в портсмутском доке, введены усовершенствования. Невельскому предстояла поездка в Лондон, осмотр доков на Темзе. Понемногу дурное настроение капитана рассеивалось.

Адмирал показал чертежную, литейную, машинное отделение…

Кое-где в помещениях и на дворе расхаживали полицейские. Под крышей из стекла стоял вой, и шелест, и уханье машин.

Шкивы на станках с огромной быстротой приводились в движение ремнями от вала, вращавшегося паровиком.

– Всюду пар, всюду пар! Наступает век пара!

На берегу арестанты таскали кирпичи и выкладывали стены. Жили они на старых кораблях, превращенных в плавучие тюрьмы. В порту был целый флот этих печальных судов без мачт, с решетками в жилых палубах.

Строились новые форты, целые крепости из камня. Всюду работали арестанты. Видно было, что англичане укрепляют Портсмут и что все работы ведет казна силами каторжников.

Адмиралу и офицерам подали экипаж, и они покатили на паре рысаков.

Невельской чувствовал, что шлюпку ему здесь не сделают. Док перегружен заказами, а готовой машины нет.

У адмирала дом с садом, высокая башня под черепицей, каменная стена, тоже под черепицей, огораживает сад. Вьющаяся зелень на тяжелых столбах ворот, сложенных из белого камня.

Жена адмирала – высокая черноглазая дама.

Обед английский – тяжелый, сытный, с обилием вин. Присутствовало двое английских офицеров, с опозданием приехал инженер Вуд, переодевшийся во все черное.

Адмирал расхохотался, услыхав рассказ Невельского про катастрофу с рубкой.

– У нас действуют кромвелевские законы[115], – сказал адмирал, – если вы начнете исправляться, употребляя собственные материалы, то вы должны будете оплатить ввозную пошлину на эти материалы.

Все англичане засмеялись.

– Но мы найдем выход из положения! – хмурясь, сказал адмирал.

– Да-да! – подтвердил инженер Вуд. – Мы найдем вам честного судовладельца, который купит у вас материалы, а потом починит вам ими рубку без оплаты пошлины, и вы оплатите его работу и стоимость купленных вами материалов…

Опять сдержанный смех прокатился за столом.

Адмирал показал капитану свою картинную галерею. У него был подлинный Тернер. Картина изображала сражение соединенного русско-английского флота против турок.

Адмирал дружественно держал капитана за локоть, в то время как в гостиной слышались оживленные голоса офицеров, споривших о чем-то с князем Ухтомским.

– Юношей я участвовал вот в этой битве… – сказал адмирал.

Он показал картину, изображающую Лейпцигское сражение[116].

– Под Лейпцигом я видел, как русские гренадеры под убийственным огнем маршировали почти на верную смерть.

Адмирал поднял свою орлиную голову. Он сказал с воодушевлением, что на всю жизнь сохранил уважение…

Он показал еще несколько картин и отвел капитана обратно к обществу.

Вечером Невельского с Ухтомским отвезли в экипаже на пристань и на шлюпке с военными матросами доставили на Модер-банку, на «Байкал».

Глава тридцать седьмая

Первый дезертир

Когда я вышел из поезда на вокзале Виктория, то первое, что я увидел, – это дождь, туман и люди с зонтиками. Карета, которая могла быть полезна Лоту с его семьей, когда они покинули Содом и Гоморру, забрала мой багаж и стала пробиваться через поток экипажей и толпу… Швейцар в отеле, с круглым розовым лицом, походил на рекламу питания для младенцев…

Из английского учебника для иностранцев

Вечером на судне капитан рассказал обо всем Казакевичу.

Разговорились откровенно. Тут, в Европе, все мысли о России были как-то ясней. Не стыдно признаться в том, о чем на родине не было времени подумать, да в чем и не всегда там решались признаваться.

– Чтобы иметь машины, чертежи и модели, – говорил капитан, – надо дать свободу и образование народу. А кто у нас будет чертить и заниматься механикой? Крепостные с бородами? Или наши псари и серальники? Герои Марсова поля? Мы боимся развития среднего сословия, а без него государство – как без рук.

Казакевича, как видно, тоже разобрало от того, что услышал…

– Машины и модели сделать можно!

– Можно сделать все! Нужно устранить причины, которые убивают все здоровое в народе. Побывайте на доках. Вуд обещал показать.

– Когда у нас будут винтовые суда, и машинные отделения свои, и пар? У нас все способности народа уходят на прихоти. А тут вот англичане устанавливают паровой молот…

– А у нас в Колпине водяной… – сказал Петр.

– В Колпине, под носом у… – Невельской сдержался, не договорив, у кого под носом работает паровой молот, но это и так было понятно. Имей капитан в виду хотя бы самого князя Меншикова, не сдержался бы.

– Будем спускать людей на берег? – спросил Казакевич.

– После. Когда вернусь из Лондона, если все будет благополучно. Завтра появится заказчик, будет подряжаться чинить рубку. Инструменты я отдал на проверку… Книги и карты закуплю в Лондоне по списку. Завтра, пожалуй, я отправлюсь. Чем скорей, тем лучше. У меня что-то беспокойно на душе.