Далекий край. Первое открытие - Николай Павлович Задорнов

на ноги! Вот тебе и на! Но уже вряд ли, вряд ли его найдешь… Тут работают целые корпорации. Но, ах, каналья Яковлев, тихоня, просил за Степановым Алехой приглядеть! Подобина сюда…

Матрос вошел.

– Подобин! Ты был с Яковлевым?

Подобин стал рассказывать…

Утром Невельской съехал на берег. В полиции офицер объяснил ему, что в Портсмуте сманивают военных матросов с кораблей…

– Заявили в полицию? – спросил Казакевич, когда капитан вернулся.

– Заявил! Да что толку… Дурак! Дурак! – ругался Невельской. – Выманят у дурака деньги… В полиции все написали с моих слов, но я еще написал от себя, они как-то нехотя приняли бумагу. Я взял с них расписку о получении заявления, сказал, что необходимо представить моему правительству. Я пригрозил жалобой адмиралу и выше… Потом полицейский офицер сказал, что во всем мире это не такая уж редкость, не стоит обращать внимания, но что если удастся изловить, то выдадут нам, и советовал содрать шкуру с него, при этом улыбался и еще сказал, чтобы держали своих матросов строже, если такой ненадежный народ… Предложили мне за деньги нанять шпиона…

На рейде палили пушки. Масса народу столпилась на берегу. По улицам бежали толпы. Встали омнибусы.

В крепости раздалась ответная пальба.

На рейд явилась эскадра из семи кораблей. Народ бежал по улицам на пристань. Одно из судов паровое, с пушками.

Казакевич сказал, что пришла после военных действий из Ирландии английская эскадра. О том, что придет отряд кораблей, еще вчера писали в газете.

На берегу появились национальные флаги, раздавались песни, восторженные крики.

Прочитали название парохода – «Блэнхейм».

– Воинственная нация! Владеют чуть ли не половиной мира! – Невельской подумал, что там, на далеком, но так необходимом нам восточном побережье, еще предстоит ему, быть может, с представителями этой воинственной нации жестокая борьба… Странно, но именно так…

…Последние закупки сделаны. О Яковлеве ни слуху ни духу. Консул взял деньги, обещанные как награда тому, кто изловит беглеца. Хронометры проверены и куплены новые.

Полицию посещали все по очереди.

Временами море и пролив окутывал туман. Ветер не стихал. На судах звонили в рынды[119]. Слышались режущие ухо высокие и напряженные голоса английских капитанов, отдающих команду перед лицом грозящей опасности. Иногда гудел пароход.

На всю команду и для офицеров приобрели синие морские куртки. Это штука удобная, но есть и еще одна необходимость в таких куртках, кроме удобства…

Купили два раскладных стола красного дерева. Не только для приемов. Портовые власти и капитанов придется угощать французскими винами, которые для такого случая есть в запасе. Но столы нужны и для работы. Когда с них убраны будут скатерти и приборы, то начнется черчение карт. Один поставлен в салоне при каюте капитана, другой – в кают-компании. Удобная штука такой стол. Мало места занимает, а если надо, то можно накрыть на два десятка персон. На «Байкале» хороший кок. Отлично готовил на команду и на господ офицеров. В кругосветном плаванье потребуется все его умение. Так и сказано коку, что в сырую погоду придется готовить на всю команду горячие крепкие напитки. Куплены корица, ваниль, всякие специи. Еще капуста свежая, лучше всяких фруктов в вояже. Уксус приготовили.

Еще купили передвижной закрытый ватерклозет, с промывкой. Преудобная штука на корабле, где пятьдесят два человека набиты в судно в девяносто футов длины и где без непрерывной чистки, промывки, стирки все провоняет, как это случается на торговых шхунах, хотя и продувается корабль чистейшими ветрами всех морей. Отбросы, грязь, вонь убирают чайки и прожорливые рыбины… Кок вывернет ведро за борт, и туча чаек тут как тут и еще долго потом кричат, выпрашивают угощений…

Ухтомский и Попов ездили к Эмери Чучеру закупить пять дестей[120] полурисовальной бумаги, туши, чернил, перьев всяческих.

Невелики эти города, а все есть, все, что только может потребоваться в море, в океане, при описи берегов, при болезнях.

Консул Матвей Марч доставил на судно искусственный горизонт, оправленный самым лучшим образом, в ящике красного дерева. С железной бутылкой.

Вильяму Камперу за починку судна и за продажу досок и других материалов, которые он сам же купил у нас, консул заплатил девяносто фунтов. Целый капитал!

Как угорелые ездили по городу, закупали, заказывали. Англичане на шлюпках от фирм доставляли на судно вымбовки[121], доски африканского дуба, чтобы укладывать якоря в баркас, когда судно при описи сядет на мель, переносные чаны, котлы, инструменты для кузнеца. А какая отделка! Наш кузнец говорит, жалко работать такими, так бы и смотрел на них.

На судне хохот и веселье. Привезли от мясника двух живых баранов, трех поросят. Корм для них в хороших мешках упакован, как из гастрономического магазина для господского стола. Клетки для свиней матросы сколотили сами.

Господин консул приподнял котелок, пожал руку капитана и офицеров и с обнаженной лысиной сошел последний раз по трапу. Прощался с сожалением, а вздохнул облегченно и подумал – слава богу!

Берг, доктор, замучил его совсем, такой дотошный немец. Марч с такой же аккуратностью все исполнял, с какой Берг все требовал.

Теперь капитану надо садиться за письма к адмиралам и начальникам департаментов.

Только вот про каналью Яковлева как докладывать? Надо сделать это умело, по-чиновничьи, сначала расписать всех в самом наилучшем виде…

Придется благодарить всех за внимание, выказать чувства.

А они станут восхищаться – вот, мол, каков наш флот, каковы у нас ретивые исполнители!

Исполать! Попробуем аглицкое перо и чернила! Влетели мы Марчу в копеечку!

Так снабдившись всем необходимым, «Байкал» покинул Портсмут.

КАРТА НИЖНЕГО ПРИАМУРЬЯ И САХАЛИНА 1950 ГОДА

(Печатается по изданию: Задорнов Н. Далекий край. Л.: Молодая гвардия, 1950.)

К – Корея.

Мачты, доки, фабричные трубы и высокие дома с крутыми черепичными крышами уплывали за кормой.

К вечеру мохнатый берег острова исчез за плещущими свинцовыми волнами. Английский лоцман простился и сошел с судна. Тонули последние маяки. Слева чуть виднелась слабая серая полоса. Там в глубочайшую даль уходила Европа. Ночью потухли огни маяков. Бриг вышел в Атлантический океан.

Глава тридцать восьмая

Океан

Хмурое небо было в белой пене. Время от времени волнами обдавало палубу. Казакевич, сдав вахту, спросил у капитанского вестового:

– Что делает капитан?

– Чай пьют, – ответил Евлампий.

Казакевич спустился по трапу и постучал.

– Можно к вам, Геннадий Иванович? – спросил он.

Невельской сидел в кресле. Перед ним горела свеча. На табуретке лежала кипа парижских газет за июнь и июль, купленных в Портсмуте у торгаша старыми книгами.

– Входите, Петр Васильевич, – сказал капитан.

– Комплекты одежды все проверены, Геннадий Иванович.

– А сменившиеся с вахты переоделись? – встрепенулся Невельской, поворачивая голову.

– Сам проверил, – ответил лейтенант.

Невельской закупил на каждого матроса еще по шесть комплектов сверх казенной полудюжины белья. Сменяясь с вахты, все обязаны были переодеваться.

– Проверяйте с доктором, чтобы не ложились на койки в мокрой одежде. Каждый раз проверяйте. Вы же знаете, что это за народ! Чуть недогляди… Только так и убережем команду. Да, прошу, – добавил он, – не держите людей наверху зря.

«У него опять новая карта Восточного океана», – подумал лейтенант.

Наверху раздался тяжелый грохот волны, раскатившейся по всей палубе.

– Опять начинает покачивать, – сказал Казакевич.

Стоя на вахте между рулевым и вахтенным офицером, Невельской думал о том, что за самовольную опись царь не пощадит его. Он вспомнил, как в Морском корпусе, на выпуске, царю представили его и директор сказал, что этот самый юный кадет окончил курс лучшим и будет отличным офицером. Царь сказал:

– Нельзя дать такому эполеты. Сначала пусть вырастут усы.

Николаю хотелось иметь офицеров видных и мужественных. Николай – человек формы. Невельской знал это. А что, если царь не разрешит описывать устья?

В снастях завыл ветер, и океан зарокотал. Свисток боцмана поднял всех наверх. Громадные валы Атлантики швыряли маленький бриг…

Над океаном светило солнце и мела водяная метель. Тепло. Судно идет к югу. Света масса.

«А где-то