Тума - Захар Прилепин

черноморской суши, редко курившейся далёкими дымками. Там обитали люди, в каждой своей молитве просившие создателя, чтоб не явились дьявольские слуги – казаки.

Молитвы те, должно быть, оказались сильны в османском городе Трапезунде, что именовался у казаков Трабзоном, – оттого, что в день казачьего броска вдруг забил с берега неукротимый встречный ветер, и не дал им пристать.

…казаки двинулись дальше вдоль побережья к Тиреболу-городу, и на самой зорьке выкатились из своей преисподней в предместье его.

…снова с грохотом ломались двери, визжали люди, громыхала посуда, безумела скотина.

Степан не успел заметить, как, когда Кривой свернул в проулок.

…в проулке Кривой столкнулся лицом к лицу с огромным османом.

Сшиблись саблями – клинок Кривого тут же разломился надвое.

Тогда он, костлявым зверем, бросился чалматому на грудь. Скатились с дороги в кустарник…

– Кривой пропал! – крикнул Степан брату.

Вернулся обратно.

Встал, озирая проулок, и скоро расслышал человеческое мычанье.

В густой траве меж поломанного кустарника видна была могучая спина османа. Спину потряхивало, как если бы осман, лёжа на животе, смеялся. Крови на спине и вокруг было не углядеть.

Подскочив, Степан всадил до рукояти нож осману меж рёбер.

Едва хватило сил свалить тяжёлого как бык османа на бок.

Под ним лежал окровавленный Серёга. Вся остроносая морда его, показалось, была свезена и смята, а рот полнился мясной кашей. Выпучив глаза, Кривой захлёбывался.

Степан рванул его на себя, усаживая, и тут же забрался Кривому в рот пальцами, освобождая тому дыханье.

…глянув ещё раз на османа, догадался: Кривой выгрыз ему кадык.

…еле вытащив из-под мёртвого османа длинные ноги, Кривой наскоро отблевался.

Степан нещадно долбил его по спине.

…отбив в предместье три пушки, казаки приступили было к городу, но упёрлись в превысокие каменные укрепленья.

– К морю! На струги! – прокричали сотники.

…под радостный крик со стен, побежали в обрат.

Крик всё нарастал, и радость казалась даже чрезмерной.

…с предместий казаки узрели ужасное: откуда ни возьмись в море возник, нагнавший их тут, трёхмачтовый, глядящий десятками пушек османский корабль.

…столько пушек не было во всём Черкасске!

Ни один из казаков никогда допрежь подобного корабля не видел!

Исполинский вид его был таков, будто он явился с неба, обещая пришлым ворам вселенские мести.

Над кораблём кружили чайки, сойки, сороки во множестве небывалом.

По палубам его бегали несчётные люди в тюрбанах, приготовляющие неизбежную казачью погибель.

…таща в мешках добычу, казаки вышли на длинный, песчаный, золотящийся берег, смуро разглядывая исполинское сооружение, качающееся на волнах.

Будан с двумя казаками вынес огромную, величиной с бочку, пустую амфору.

– И куды вы её теперь? – спросил Жучёнков насмешливо, кивая на корабль.

– А в ней и поплыву… – сказал Будан, ставя амфору на песок. – Пободаемся с тем сараем… – он заглянул внутрь амфоры и гулко, филином, прогудел ей в самое горло; она отозвалась.

Ясырники, согнанные сюда же, глядели на корабль с надеждой и шептали молитвы.

Никто из казаков не страшился – будто все они уже умерли раньше, и никакого значенья не имело, чем всё завершится нынче.

…однако в том лёгком воздухе, где вовсе нет смертной боязни, ангелам легче лежать на крыле…

…казаки отаборились, встав в оборону.

Не тяготясь положеньем своим, разожгли большие костры – и в ночь забили множество скотины.

Небо стало розово, и далёкие деревья полнились розовым пламенем.

Подступающая ночь пахла миртом, черемицей, розмарином, кислым ужасом ясыря.

На стенах Тиребола трубили в трубы и стучали в барабаны, желая устрашить казаков.

И на корабле тож учинили столь страшный шум, будто бы огромные пушки танцевали там, сшибаясь друг о друга.

…в адовом грохоте и в сполохах огня казаки жрали баранину, заедая кислыми сырами, как хлебом.

Щедро кормили слетевшихся чаек.

– Ай-да, вот и не шуми, шумка!.. – протянул казачий голос, едва слышимый за османским грохотаньем.

– Дуброва зелёная… – подхватил другой.

– Вот и не бушу… ой, не бушуйся! – присоединились трое.

– Ай-да, вот и не меша… не мешай, раздоброму молодцу… – грянула десятка сразу.

И тут, как наученные, подхватили сразу сотни глоток:

– Думу думати!..

…Степан слыхивал, как поют казаки, – и в несколько голосов, и во многие.

Но чтоб сразу в несколько сотен – не припомнил.

Песня была зрима – она склубилась над чужим берегом, как тугое облако.

Побиваемое со всех сторон гвалтом и гамом, держалось оно нерушимо, пока не допели.

…едва закончив, тут же, срывая голоса, заорали срамные песни.

Бросились в плясы. Танцевали друг с другом, как черти.

Ходили на руках, кувыркались, завалившись на спину, дрыгали ногами. Заголяли зады, дразня османов.

Выдумали прыгать через костры. Иных, возгоревшихся, пришлось тушить.

Хохотали, очумев.

Кричали в амфору несусветные похабы.

…Прошка Жучёнков убрёл к ясыркам.

Бродил меж них, сидящих на земле, тыкал то в одну, то в другую ножнами. Слушал, как вскрикивают. Смеялся, дурак-дураком.

…наплясавшиеся казаки падали кто куда.

Будто дети малые, жевали, жмурясь, османские сладости. Персты их слипались. Оттирали песком.

Кривой горстями закидывал в пасть изюм. Не дожевав, плевал вязкой чёрной гущей.

Признался Степану:

– …горилки б… Всё вкус кровяный перебить не могу…

…к утру весь казачий табор лежал вусмерть пьян – меж проплешин от костров и объедков.

На возу стоял, одинок, Иван Разин, держась за древко хоругви.

Недвижимый, лежал на плече его пропахший костром, бараниной и морем, Спас.

Исполинский корабль плыл вдоль берега, как морок.

С борта, столпившись, чалматые взирали на притихший чёртов лагерь и вялый чад прогоревших костров.

…показалось, что выстрел был со стен города…

…но нет: то казацкие пушкари из трёх забранных в предместье пушечек, неприметно спрятанных в ночи на прибрежных утёсах, дали, дождавшись корабля, тройной залп.

Исполин, не ждавший такой дерзости, дрогнул превеликим туловом.

Слабо ещё, едва-едва, задымился.

Раздался одинокий вскрик. Затем другой.

Затопотали по палубе многие ноги.

Тут же заверещали, уже в несколько, набирающих силу, голосов.

И вдруг разом раскатился на корабле, как если бы необъятная утроба лопнула, просыпав огромный помёт живых бесей, в сотни голосов, ор.

Зримая с берега, зачиналась великая паника.

…тут же, вмиг очнулись, тверёзые, как волки на поиске, казаки.

Не мешкая, намётом погнали понадеявшийся было на спасение ясырь к своим стругам.

Резво, как санки по снегу, загоняли струги в море.

…скоро уже шли казацкие суда прочь от берега, огибая корабль.

Исполин не тронулся с места. Вослед им не сделал не единого выстрела.

С корабля поспешно спускали лодки.

Ясырь, видя, как удаляются стены Тиребола, выл.

Поднявшийся в рост крепкий ещё турский старик, в каисе, с непокрытой седой