Тума - Захар Прилепин

Вдруг различил зреньем чёрные задубевшие колени своих портов.

Вскинулся наверх – а там целый хоровод.

Вкруг ямы брели стар и млад: бабы, мужики, чада.

Были и богато разодетые, и бедные, и всякие.

Мелькали османские мужеские разноцветные минтаны и шаровары, вышитые халаты с меховой подкладкой, бёрки и богатые тюрбаны.

Тюрбанами напоминали они грибы.

На женщинах были узорчатые зибины, застёгнутые от горла до пояса на красивые пуговицы. Лица – скрыты за расшитыми яшмаками.

Тут же топтались иных земель бабы в холщовых рубахах и платьях, обряженные в головные полотенца с блёстками и кружевами. Жёсткие воротники их были расшиты бусинами, пуговицами, цепочками. Пояса же были в пышной бахроме. На бёдрах различались полотенца, изукрашенные ракушками. Лапти их, сплетённые крест-накрест, были лыковыми, а ноги окутаны белыми онучами.

Брели в свою очередь русские мужи в мурмолках, в суконных портах, в заячьих шубах мехом внутрь.

С ними мешались иные мужи – в полосатых шёлковых кафтанах, в распашных накидках без рукавов, в украшенных кружевами тюбетейках, в мягких сапогах. В бородах седых и русых, чёрных и гнедых путался снежок.

Топотали за ними бабы их в мягких жёлтых сапожках, в распашных шёлковых платьях, в полосатых жилетах, в чалмах. На лица же их были накинуты сетки из конского волоса.

…он знал в том родовом хороводе всех.

Среди того хоровода шли родители его Тимофей и Михримах.

Мать, не останавливаясь, кинула ему в яму мёрзлый кус земли.

Степан едва увернулся, решив: то игра.

Но у каждого в хороводе нежданно обнаружилась для него хоть горстка песка, хоть глиняный мякиш.

Брели и кидали, брели и кидали – лишь всплёскивала вода.

Ходьба их была беззвучной, неторопкой.

Тимофей бросил сыну такой щедрый земляной ломоть, что, отпрянувши, Степан забранился:

– Бать, ты-то куда? А ну как я в тя кину?

Хотел было, нырнув рукой, зачерпнуть землицы из-под ног: а там одна колотая взвесь.

– …ловко вам сверху-то, – пожаловался.

…не щадя, так и кидали: то в него, то мимо.

Развернулся и пошёл тому хороводу встречь, не глядя на них больше и пощад не желая.

…к утру утоптал всю воду. Стало сухо.

Явился Дамат в полосатой чалме. Долго стоял, озирая Степанову яму. Взял свою серьгу в огромную руку – погрел.

VII

Степь, лес, деревни и городки – всё горело по-разному.

Степан уходил от степных пожаров, когда огонь, как живой, верхом на приземном ветре, торопился, жутко треща, волной сжирая травы, следом…

…и потом места те долго ещё порастали лишь бурьяном и полынью…

Видел и обходил далеко стороной лесные пожары – когда адово пламя возносится выше самого высокого храма. И несётся прочь, обезумев, зверьё…

…переживал пожары черкасские, когда выгорал весь городок, и, обвешенные оружием, которое успели похватать со стен, казаки и казачки, держа чад на руках, погоняя очумелый скот, брели, кашляя, посреди проток к Дону, чтоб не задохнуться в дыму…

То горело людское селенье.

Дымных чёрных столбов было несколько, и, лишь поднявшись, они сбивались в одну густую тучу, едва сносимую ветром.

Степан шёл, оставляя лесную опушку в стороне, на затихающее уже, мутное, в несколько очагов, зарево, с опаской, но не боясь: множество конных ногаев он всё равно услышал и приметил бы первым, а уйти ему было куда.

Вдоль речной излуки широко стелился желтоватый дым.

…через час он, сразу почуяв, как стало теплей, вышел к сгоревшей деревне. Горбясь, в дымке, стояли остовы изб, чернели непрогоревшие древесные бока, сосали душу пустые выемы окошек.

Низко, крикливо, у сыплющихся прахом крыш, летало вороньё.

Сощурившись и едва дыша, Степан стоял, подняв воротник, у крайней избы. Не столько вглядываясь, сколько вслушиваясь.

Чтоб не двигаться встречь дыму, пошёл дугой вдоль задов деревни.

Крайними избами деревня примыкала к речушке.

Трава была потоптана множеством коней. Отсюда, из-за реки, и явились ногаи, погнав полон в степную сторону.

У первого же пепелища ступил ногой в твёрдое: разгрёб сапогом пепел – топор. Отерев сажу с топорища, пошагал, озираясь, дальше.

Вороньё, крича, сердилось, что помехой на их пиру объявился живой.

Более всего ворон было над одним из рухнувших сараев. Туда ногаи согнали свиней. Другой скот они забирали, а свиней – жгли заживо.

…полонённых долго провожал надрывный поросячий визг…

То там, то здесь, жутко оскалившись, втоптанные в чёрный осклизлый прах, лежали мёртвые или подыхающие собаки: одной переломило хребет нагайкой со свинцовым наконечником, другую в грудь пронзило стрелой, третью насквозь пропороли пикой.

…со сжавшимся сердцем заставил себя оглянуться: возле руин избы, где высилась обгоревшая печка, во вспененной, как чёрная простокваша, весенней грязи белели мёртвые деточки. Лицом вниз – малое, годовалое чадо, раздавленное копытом, отчего ручки и ножки раскинулись слишком широко: как у лягушонка, угодившего под арбу. Рядом, лишённая половины головы, тоже стоптанная лошадьми, лежала на боку девица лет, верно, семи. Когда их побили, догадался Степан, та держала своего братечку, волоча его прочь от ногаев. Единственный глаз её был забит копотью, и раскрытый рот – полон пепла. Платок сбился, жидкие волосы заляпались грязью.

…выгоревшие избы ещё парили. У нескольких дворов, на порогах или поодаль, виднелись зарубленные старики.

…в одном из домов мертвец так и лежал на печи, прогоревший до костей.

…дородный мужик распластался посреди дороги. Ошарашенное лицо его было покрыто сажей, запёкшейся на крови. Сразу три вороны торопливо питались им.

Та из ворон, что клевала слабо кровоточащую шею, разевая на Степана красный клюв, обрывисто закаркала.

Десница мёртвого была срублена по локоть. Кисть, сжимающая древко косы, лежала здесь же.

…Степан вышел к околице, где привычно разобрал по следам, сколь ногаев и на скольких конях заходило, какой полон увели, сколь коров, овец, лошадей угнали.

Вдоль дороги валялось ещё несколько тел: колченогая баба – за хромоту её и срубили, двое мужиков с разваленными черепами… Над ними, жадуя до арбузной мякоти голов, тоже кружило, переругиваясь, вороньё.

…сквозь птичий гомон и треск затихающего пожара Степан расслышал, как за крайним, непогоревшим плетнём подал осиплый голос петух.

Подойдя, высмотрел несколько перемазанных в саже курочек, сбившихся в кучу.

Изогнувшись, Степан выхватил одну из птиц и сапожным ножом, не мешкая, срезал ей голову.

Подержал дрожащую куру на вытянутой руке, давая отечь крови.

У ближайшего огня присел запечь птицу.

Соль у него имелась.

…уже доедал, когда прискакала с поджатой лапой напуганная псина.

С другой стороны дороги истошно залаяла на него.

Вытирая усы, разглядел: за верхушками деревьев, вдали, по