Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Многие товарищи не одобряли побег узников. Он был совершен за несколько месяцев до капитуляции гитлеровской Германии. Люди шли на риск, на отчаяние.

После побега узников жизнь в лагере ухудшилась. Охранники лютовали, люди гибли, как мухи. Многие тогда смирились со смертью, как с добрым соседом. А вот с голодом, муками, истязаниями – нет, они являлись злейшими врагами каждого узника.

Иван Яцук и теперь был частым гостем испанцев. Здесь он находил не только баланду, но и важные новости о продвижении наших войск.

Однажды, придя за баландой, комсомолец услышал пронзительный голос по-испански: «Всем зайти в блок». Иван плохо понимал испанский язык. Он начал рассматривать, что будет дальше. В это мгновение чья-то сильная рука схватила его за шиворот и толкнула в двери блока. Это был Марчелло.

Тогда узники начали смотреть из окон. На главном проходе немецкая охрана установила стол, скамейки, выкатила кадушку, из баллонов заполнила ее жидкостью и ушла. Затем появились два высокопоставленных эсэсовца с бумагами и женщина-собаковод с двумя овчарками. Потом привели пожилого русского узника. «Это большой русский генерал», – шепнул Марчелло Ивану Яцуку.

Что спрашивали у узника, никто не знал. Но наблюдавшие (заключенные) видели, как казнили его. После тридцатиминутного допроса генерала стали избивать ногами, резиновыми палками. А потом собаковод напустила овчарок, которые тут же кинулись терзать его тело. Было видно, как он защищал руками лицо и голову от этих злых, как Гитлер, бешеных собак. А когда собаки сделали свое дело, безжизненное тело генерала подняли два солдата и несколько раз головой окунули в бочку, затем швырнули в газокамеру.

Вечером любознательный Иван подошел к бочке. В ней оказался какой-то белый раствор. Парнишка опустил палец и отпрянул назад. Раствор оказался едким.

На второй день на главном проходе, где стояла капитальная виселица, на смертную казнь через повешение, на тележке привезли чешского санитара. Того санитара, который несколько лет работал в газокамере. За что же он угодил в петлю? Оказалось, чех пытался спасти этого генерала. В тот день он не задушил его газом и не передал его тело в печь крематория, а замаскировал в углу в надежде, что узника никто не обнаружит. Санитар ждал очередную жертву, чтобы переодеть генерала в одежду того смертника и переменить его смертный номер. По спискам лагерной администрации смертный номер генерала попадает на склад, а человек под этим номером фактически остается живым. Таким способом этот простой чешский санитар – патриот спас жизни не одной сотни советских, чешских, польских, французских узников. И вот теперь за спасение их жизней сам угодил в петлю.

После этого случая Марчелло сказал Ивану, будто фашисты мучили советского генерала Дмитрия Михайловича Карбышева. И, найдя его еще живым в газовой камере, они заморозили его, как морозила своих рабынь русская помещица Салтычиха. Только с той разницей, что помещица делала это на глазах крепостных, а фашисты – тайно от прозорливых глаз десятков тысяч узников.

Фашистский рейх доживал последние дни. По ночам отчетливо доносилась артиллерийская канонада. Администрация лагеря металась, как загнанный в берлогу хищник. 3-го мая газовая камера и крематорий перестали дымить. Смерть хотя и по-прежнему витала кругом, но массовые уничтожения людей прекратились. Дрожа за свою расправу, фашисты даже начали заигрывать с узниками. А в лагере они не появлялись иначе, как группами в три – пять человек.

Теперь для живых газовая камера и крематорий уже не представляли опасности. Многие узники, воспользовавшись отсутствием охраны, проникли в крематорий и газовые камеры, чтобы найти там спасение в случае массового истребления. А такая опасность была. Комендант лагеря Цирайс получил секретный приказ Гиммлера: уничтожить всех узников Маутхаузена. За невыполнение этого приказа Гиммлер снял Цирайса и в последних числах апреля 1945 года назначил комендантом Керна, который уже замышлял привести приказ в исполнение.

Два обстоятельства помешали ему привести в исполнение этот приказ: быстрое продвижение наших войск и решительная борьба интернационального лагеря подполья, в котором русскую секцию пленных возглавлял майор А. И. Пирогов.

В первых числах мая руководство подполья выдвинуло Керну ультиматум: вся власть в лагере принадлежит самоуправлению, избранному заключенными, вход эсэсовцам внутрь лагеря запретить. И Керн принял этот ультиматум.

Он не мог не принять его. Поредевший гарнизон к тому времени был малочислен и уже не представлял внушительной силы для узников. На смену молодым эсэсовцам на вышках стали бородачи, призванные по тотальной мобилизации. Они взяли автоматы из-за боязни расстрела. И это оружие не было использовано ими против узников.

Утром 5 мая вблизи лагеря разорвались два снаряда, и где-то заурчал танк. Комендант Керн и его подручные кинулись в лес. В лагере кто-то крикнул «Свобода!», это слово подхватили десятки тысяч уст.

Восставшие выбили (браму) железные ворота. Забрав оружие у бородачей, кинулись к складу с оружием и боеприпасами, а вторая часть восставших атаковала эсэсовские казармы.

С этой массой восставших бежал и Ваня Яцук. Но его опередили, и когда он прибыл на склад, оружия уже не оказалось. Значительную часть вооруженных тут же взял Андрей Пирогов и занял оборону на подступах к лагерю. Меньшую часть узников повел немецкий полковник Кордэ, который по решению интернационального комитета подполья осуществлял внутреннюю оборону лагеря.

Два дня восставшие держали натиск фашистов на подступах к лагерю. Часть восставших пала смертью храбрых, но враги в лагерь не прошли. Так была предотвращена зверская расправа фашистов над десятками тысяч узников лагеря смерти Маутхаузен. В этом большую роль сыграли коммунисты и беспартийные интернациональной подпольной организации…

Гридчин И. И.

б. д. г. Луганск

Ф. М-98. Оп. 3. Д. 15. Л. 117–131.

№ 98

Это произошло в Венгрии…

Мы спасли от верной смерти 30 тяжелораненых бойцов и командиров, (о) которых мы не знали ни фамилий, ни из какой они части. Это случилось так.

В начале января 1945 г. наша дивизия, 21-я Пермская стрелковая, вела тяжелые бои с последними силами противника на подступах к Будапешту. Немцы имели незначительный и короткий успех. На этом участке населенные пункты по несколько раз переходили из рук в руки.

Мне и Смольнику Ивану, уроженцу с Дальневосточного края, было приказано доставить одну машину боеприпасов и одну машину продовольствия в 116-й стрелковый полк, который вел бои недалеко от м. Шаркерестур между Секешфехерваром. Когда мы подъехали к этому участку 116-го полка, нам сообщили, что, прорвав оборону немцев, (полк) ушел в тыл к немцам. Отступал только обоз полка. Нам сказал