Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

После завтрака они втроём сначала сходили в палатку и в магазины на станцию Бронницы пополнить съестные запасы на мамину отпускную неделю и к приезду родственников на её день рождения. А потом гости Платона опять и поочередно покатались на его велосипеде.

Но после обеда в компании, в воскресенье выехавших на дачу Олыпиных, они предались пассивному отдыху в саду за шашками, домино и картами. А после полдника с ягодами друзья потянулись на станцию.

— «Я вас приглашаю в осенние выходные приезжать сюда со мной за яблоками! Видели, сколько их растёт?» — объявил друзьям Платон.

— «С удовольствием!» — первым откликнулся Юра.

— «А у тебя же никого здесь не будет! Тогда мы и девок с собой возьмём!?» — предложил Попов.

— «Возьмём, если найдём!» — сразу согласился хозяин дачи.

— «Найдём!? Только хорошо бы ещё не триппер или гонорею!» — выдал свои тайные страхи Сарычев.

— «Юр! Но ты же этого не допустишь!?» — засмеялся Попов, заразив и друзей.

В электричке они ещё смаковали прошедшие выходные, подтрунивая друг над другом и продолжая смешить друг друга. По домам они разошлись чуть уставшие, но в хорошем настроении.

Дома Платон обнаружил письма от маминой родни, и распечатал их.

Из главных новостей от дяди Юры он узнал, что его сын Сергей после восьми классов тоже собрался идти по стопам старшей сестры Тамары, готовясь к поступлению в Выксунский металлургический техникум на специальность теплотехника.

А дядя Виталий из Ленинграда писал, что его дочь Ирина сдала все сессионные экзамены и собирается ко дню рождения тёти Али в Москву. В телеграмме он сообщал дату и время её приезда, номер поезда и вагона, попросив встретить её.

— Ну, вот! Значит, мне придётся в четверг после работы её встретить!? Но на дачу я смогу поехать лишь в пятницу вечером! Значит, мы одну ночь будем с нею вдвоём?! Жуть! Но утром или днём в пятницу она может поехать на дачу и одна! — мелькали мысли в голове Платона, неожиданно вызвав сексуальное возбуждение.

Ведь двоюродная сестра Ирина нравилась ему ещё с детства.

Эта симпатия была взаимной, и оба они чувствовали это. С раннего детства Ира была влюблена в Платона, уважала его, преклонялась перед ним, и гордилась им, иной раз, хвастаясь двоюродным братом перед подругами.

— А ведь Иришке сейчас уже девятнадцать лет!? Совершеннолетняя! Поди, у неё уже и груди торчат, и всё остальное на месте?! Значит, её уже можно?! Да и дома никого не будет! — мелькали в его голове смелые мысли, заставив опять, лёжа в ванной, снять очередное сексуальное напряжение.

Но больше всего его снимал спорт. Но это было вообще, в целом. Однако после игры и короткого отдыха всё происходило как раз наоборот. Прилив крови к нижней части тела в итоге стимулировал повышение сексуального напряжения.

В понедельник 5 июля, полностью освободившийся от забот, Кочет под № 2 порхал по полю в игре чемпионата предприятия сначала на правом, потом на левом, затем снова на правом фланге обороны, полностью перекрывая всем подступы к своим воротам, и подстраховывая своих центральных защитников. Во много именно поэтому его команда и выиграла 1:0 (0:0) у команды отдела № 212. А сам Платон в этот раз оценил свою игру как хорошую.

А вечером он пошёл покупать маме подарок в соседнем с их домом одноимённом магазине, построенном на месте бывшего болота и деревянной сберкассы.

Следующие два вечера он провёл в мини-футболе на стадионе «Старт» в компании своих различных друзей: Гурова, Заборских, Лазаренко, Панова, Попова, Сарычева, Саторкина, Смирнова и примкнувших к ним, живших около стадиона, Савчука, Харифа и Шевчука.

А после футбола, жившие дальше других от стадиона, Кочет и Лазаренко шли домой к Платону наслаждаться в два раза разбавленным водой домашним яблочным соком, по пол-литра опустошая всю бутылку.

А после душа и ужина, Платон пополнял компанию таких же, как он сам, сексуально озабоченных парней, охотящихся на девушек.

Но в четверг после работы Платон сразу поехал на Ленинградский вокзал встречать Ирину. Поезд пришёл вовремя, а Платон тем более.

Они тепло встретились, традиционно по-комаровски обнялись и трижды расцеловались в щёки. Чемодан у Ирины был небольшой, модный и относительно лёгкий.

По дороге в метро и в электричке они без остановки рассказывали друг другу свои новости и вместе вспоминали совместные дни детства. А уже в Реутове по дороге домой около бывшей восьмилетней школы Платона, им навстречу попалась начальница архива ОГТ Валентина Руссо, с которой он вынужденно поздоровался, хотя днём на работе уже видел её. Та, с якобы всё понимающей улыбкой, ему ответила, с интересом изучая «девушку Кочета».

— «Она завтра на работе всем растреплет, что у меня уже есть симпатичная девушка!?» — смеясь, объяснил Платон Ирине.

И в этом Платон не ошибался. Ведь Ирина Витальевна Комарова была девушкой не только симпатичной на лицо, даже строго и величаво красивой, но ещё и стройной, изящной и даже хрупкой. Глядя на неё, эту пушинку хотелось взять на руки и, вместе с нею смеясь, нести её, как ребёнка на одной руке далеко и долго.

Но в большой семье Комаровых она была словно не от мира сего.

Её дворянская манерность, часто переходящая в жеманность, удивляла всю её родню.

— «Откуда это у неё? Прям, принцесса какая-то?! Мы её такой не воспитывали!» — иной раз задавались вопросами её родители.

Но она была не только симпатична и миловидна, но вместе с тем и холодно неприступна.

Её почти одногодка, другая их двоюродная сестра, Тамара Юрьевна Комарова хоть и не была дурнушкой, но уступала кузине в женской красоте и очаровании, и была проще. Её умеренная симпатичность, характерная для сельской интеллигенции, характеризовала и весь род Комаровых, к коим, однако, причислял себя и Платон.

Ирина же была другой. И вся семья Комаровых следила за ней, видя, как гадкий утёнок постепенно превращается в Белую лебедь.

Они ещё с детства нравились друг другу и оба знали об этом.

Платон всегда был для Иры авторитетом. Она не только симпатизировала ему, но и уважала его, гордилась своим старшим двоюродным братом, не раз хвалясь им перед своими подружками.

Когда они вошли в пустующую квартиру Кочетов, в которой не было даже соседей, Платон, как хозяин, принялся хлопотать с ужином, а Ирина выложила некоторые вещи и пошла в ванную,