Википроза. Два Дао - Борис Акунин

но и сулит казне большие прибытки. Скажем, если где-то в дальних краях, на том же острове Эдзо, обнаружены богатые залежи меди, значит на купеческой бирже в Эдо она сильно подешевеет. Если с острова Сикоку сообщили о неурожае риса, значит он резко подорожает. В первом случае я приказываю срочно продать казенные медные рудники, во втором — поскорее скупить на частных складах все запасы риса… Но ты прав, — призадумался Иэясу. — Пожалуй, нужно добавить четвертый канон, про тайность знания. Однако еще одну строчку в танка не втиснешь, и слогов не прибавишь… Издать что ли указ об учреждении новой поэтической формы — шестистишья?

— Наивысшая власть вольна поступать как ей угодно. В танка, сочиненном вашим величеством, может быть столько слогов, сколько вы пожелаете. На то вы и правитель.

Иэясу засмеялся.

— Сразу видно варвара. Никакая власть не смеет менять законы, являющиеся незыблемыми, а именно таковы законы Вака. Лучше помоги мне втиснуть в танка четвертый канон.

Он протянул руку назад, не глядя. Писец в черном почтительно положил на длань листок, и государь нацепил большие круглые очки.

— Можно заменить предпоследнюю строчку. Она в сущности избыточна… Давай, Андзин, давай, помоги мне.

— Что вы, государь, я этого не умею!

— Невежа, — пробормотал Иэясу. — Пока ты не научишься сочинять стихи, так и останешься варваром… Сделаю вот так:

Два зорких глаза,

Крылья быстрее ветра,

Тугость поводка,

Сокровенность знания —

И гармония вечна.

Писец немедленно заскользил кисточкой, а государь с любопытством воззрился на Вильяма. Глаза, и без того маленькие, за толстыми стеклами в черепаховой оправе казались двумя черными точками.

— Каноны учтивой беседы предписывают начинать разговор с обсуждения природы или поэзии, и мы этот ритуал исполнили. Теперь говори, что за важное сообщение и какого акумы я трачу свое любимое время суток на тебя, а не на моего дорогого Сиро, по которому я так соскучился.

С этими словами он погладил толстого белого кота, бесшумно подошедшего к столу и начавшего лакать из государевой чашки теплое сакэ. То был любимец его величества, бродивший всюду где ему вздумается. Придворные должны были приветствовать фаворита почтительными поклонами, он же ни на кого не обращал внимания, в том числе и на господина Иэясу.

Напившись, кот впрыгнул на лаковую поверхность, повернулся к о-госё пушистым хвостом, сел, требовательно шикнул.

— Приказывает, чтоб я чесал ему зад, — умилился великий человек. — Знает, что я делаю это лучше всех.

Терпеливо дождавшись, чтобы государь вновь соизволил обратить внимание, Вильям приступил к делу.

Рассказал о том, что голландские послы не хотели расстраивать господина о-госё во время официальной аудиенции, но попросили переводчика передать документ, из которого следует, что капитан Пессоа посмел обмануть государя. Португальцы в Макао первые коварно напали на японских подданных. Одних переубивали, других заставили подписать ложное свидетельство. Выжившие очевидцы доставлены в Хирадо, готовы дать показания.

Иэясу выслушал, всё больше хмурясь. Покосился на своих черных слуг. Выразительно посмотрел на них и Вильям. Да присовокупил:

— Об этом знают не только португальцы, но и китайцы. И если они увидят, что капитану «черного корабля» такое сошло с рук, честь Японии и вашего величества понесет тяжкий урон — вот что тревожит меня больше всего.

Токугава стукнул кулаком по столу. Светильник подпрыгнул, подскочила чашка. Кот недовольно обернулся, ударил великого человека лапой по запястью: чеши, не отвлекайся.

— Как бы поступил в подобном случае король Португалии и Испании? — спросил Иэясу и вновь стал скрести кошачий зад. Правитель был вспыльчив, но умел мгновенно брать себя в руки. Он похож на вулкан, внутри которого клокочет огненная лава, подумал Вильям. Пока беседа двигалась очень хорошо.

— Король воспользовался бы этим инцидентом как предлогом, чтобы конфисковать драгоценный груз. А виновника, конечно, казнил бы.

Смерти португальскому капитану Вильям не желал, но дону Пессоа она и не угрожает. Голубиной почты у Токугавы пока нет, эдикт до Нагасаки дойдет медленней, чем доплывет быстрая «Ласточка». Надо будет по-товарищески, по-моряцки предупредить капитан-майора о грозной опасности. Он поднимет паруса, выйдет в море, а там его будут поджидать голландские каперы. До них «Ласточка» тоже доберется шустрее, чем громоздкая каррака. И тогда поглядим, дон Жоао, сможет ли ваш неповоротливый кашалот устоять против юрких акул. Вы не видели, как мы на наших маленьких корабликах расчехвостили в Английском проливе огромные неповоротливые галеоны вашей Армады.

Вошла служанка, просеменила по соломенному полу, склонилась перед государем, передала записку.

— От госпожи.

Иэясу прочитал, невеличественно хихикнул.

— За мной шпионят, — пожаловался он. — Моей О-Нацу донесли, что ко мне явился Андзин. «Приведите круглоглазого немедленно, — пишет она. — Я решила изучать тиригаку, и у меня есть вопрос». Глупышка действительно вдруг заинтересовалась вашей наукой же-о-гра-фúя, — с удовольствием выговорил Иэясу звучное португальское слово. — Извивы женского любопытства непредсказуемы. Идемте же, пока она не рассердилась.

Поднялся, взял на руки кота. Слуга подлетел сзади, расправил смявшиеся полы простого кимоно.

Любимая наложница государя О-Нацу состояла при государе уже много лет. Он никогда с ней надолго не расставался. «Тэнка повинуется Господину, а Господин повинуется Госпоже», — говорили при дворе. В государственные дела фаворитка, правда, не вмешивалась. Любила цветы, сладости, красивые наряды и музыку. Ее внезапный интерес к географии — большая удача. Вильям обрадовался. Если сразу убедить государя не удастся, можно будет попробовать через О-Нацу. Тем более что ее старший брат Фудзихиро Хасэгава — губернатор Нагасаки, назначенный на эту выгоднейшую должность по протекции сестры. Без активной помощи губернатора там, на месте, не обойтись.

Пока шли длинной галереей в покои госпожи, разговор про важное продолжался.

— Если я покараю обманщика и захвачу «черный корабль», южные варвары перестанут привозить китайский шелк, — озабоченно сказал Иэясу. — Меня возненавидят все благородные дамы державы и настроят против меня своих мужей. Истинная власть во всяком доме принадлежит женщинам, уж мне ли этого не знать.

Тон был шутлив, а лицо серьезное. Без китайской торговли остановится ткацкая промышленность и разорятся многие купеческие дома.

Но у Вильяма был готов ответ.

— Теперь, с появлением голландцев, всё переменилось, государь. Они заменят вам португальцев. Будут привозить и китайский шелк, и пряности из Малакки, и многое другое. Притом на более выгодных условиях, я с ними договорюсь. Вы только выиграете.

— Хм, интересно… — Иэясу остановился перед раздвижной дверью, на которой были нарисованы осенние листья. — Но мы пришли. Продолжим после.

И выругался:

— Тикусё! Тварь!

Это Сиро царапнул его лапой и спрыгнул на пол. Заходить к госпоже О-Нацу кот не пожелал. У любимого кота и любимой наложницы были сложные