Википроза. Два Дао - Борис Акунин

В 1606–1607 г.г. португальская колония в Малайзии, город Малакка, был осажден большим голландским флотом. Морские и сухопутные сражения длились несколько месяцев.

Это была настоящая «битва народов», потому что с одной стороны бились голландцы и их малайские союзники, а с другой — португальцы и японские вако. Дон Андре Пессоа командовал португальско-японскими кораблями, был ранен, но одержал победу. Голландцы отступили, а герой Малакки в награду получил заветное назначение командовать «Черным кораблем» (как потом выяснится, на свою беду).

Пятая глава

ЧАС СОБАКИ

Государь мог вызвать своего круглоглазого для урока или досужей беседы не сразу по прибытии, а через несколько дней, но получилось удачно.

В день возвращения его величество шел через парадную залу мимо собравшихся для встречи придворных. Они сидели длинной шеренгой на татами, все в накрахмаленных широкоплечих катагину, и поочередно кланялись лбом в пол — казалось, тростник сгибается под порывом ветра. Кому-то Иэясу кивал, с кем-то обменивался короткими фразами. Андзину Миуре бросил:

— А, давненько.

Личное обращение позволило Вильяму вставить слово.

— Государь, у меня важное сообщение, — сказал он, распрямив спину.

Иэясу на миг остановился, внимательно посмотрел в глаза. Знал, что Андзин по пустякам докучать не станет.

— Приходи в час Собаки.

Вечером Вильям вновь явился во дворец, но теперь был пропущен во внутренние покои.

Всё было новехонькое, выстроенное и обустроенное два года назад, когда государь перенес сюда свою резиденцию. Господин Иэясу говорил: «У сладкого ореха крепкая скорлупа», поэтому стены замка окружал тройной ров, а над двором возвышался мощный донжон, но личные апартаменты государя были уютны и удобно обустроены, а в самой сердцевине дворца находился небольшой квадратный садик. В спокойные вечерние минуты властитель империи сидел там на террасе-энгаве, пил сакэ или чай и любовался звездами.

Там Иэясу и принял своего «красноволосого».

— Садись-садись, — кивнул он в ответ на положенное по этикету приветствие. — Налейте ему вина. Я только что придумал танка, Андзин. Послушай и скажи, о чем оно.

Слуги внутренних покоев были приучены к незаметности. Чашка будто сама собою наполнилась. За соседним низким столиком кто-то в черном обмакнул кисть в тушечницу, готовый записать стихотворение для вечности.

Обманчиво добродушное, щекастое лицо сделалось мечтательным, голос напевно произнес:

Два зорких глаза,

Крылья быстрее ветра,

Тугость поводка.

Довольно трех канонов,

И гармония вечна.

Когда Вильям впервые увидел Токугаву — в грозный пятый год эры Кэйтё, накануне битвы при Сэкигахаре — Иэясу был похож на матерого, но поджарого волка, однако от жизни на покое Объединитель располнел. Лишь взгляд остался таким же — быстрым и острым, как у змеи.

При беседе с ним Вильям всегда был напряжен. Разговор мог принять самый неожиданный поворот, а еще все время было ощущение, что Иэясу прощупывает тебя с разных сторон, вертит так и сяк, испытывает на годность.

— Так о чем танка? — с улыбкой спросил повелитель. — Ну-ка, отвечай, не хлопай своими круглыми глазами.

Разгадывать японские поэтические аллегории Вильям так толком и не научился, иногда они бывали чересчур замысловаты или требовали некоего особого знания. Три канона? Гармония? Глаза, крылья, поводок? Господин Иэясу увлекается соколиной охотой, но псовой охоты в Японии нет…

— Подскажу. — Государь посмеивался. Ему было весело наблюдать за сосредоточенно сопящим варваром. — Это касается моего трактата «Сокрытое облаками». Изложение всей его сути в тридцати одном слоге.

Однажды в минуту доверительности Иэясу рассказал, что составляет трактат об искусстве правления, предназначенный для сына Хидэтады, который хоть и носит титул сёгуна, но пока еще далек от мудрости. Верховная власть подобна высокому небу, синева которого скрыта за облаками. Заглядывать за них тем, кто ползает по земле, незачем. Трактат этот предназначен для одного-единственного читателя, чтобы ему было откуда черпать знания, когда отца не станет.

Вильям понимал, отчего великий человек откровенничает с ним больше, чем с другими приближенными. Иногда Токугаве хочется с кем-то поделиться своими мыслями или проверить точность формулировок. Болтливости своего «красноволосого» государь не опасается. Андзин одинок, друзей не имеет, ни к какому заговору его, чужака, не привлекут, и кроме самого Иэясу в японском мире ему полагаться не на кого.

Излюбленной темой государя была государственная гармония Ва, при которой страна живет в согласии сама с собой, каждая пчелка огромного улья слаженно исполняет свою функцию: одни добывают пыльцу, другие ее перерабатывают в мед и воск, третьи охраняют, четвертые следят за порядком, и прочее, и прочее.

— Про два зорких глаза я, кажется, догадался, — неуверенно начал Вильям. — Вы говорили, господин, что первое правило власти — обладать всеобъемлющим знанием о том, что происходит в державе. Один глаз — это ваша служба мэцукэ, наблюдающая за князьями и самураями, а другой — система гоко, для надзора за простолюдинами.

— Та-ак, — кивнул Иэясу. — С первой строкой разобрались. Дальше.

— Понятна мне и третья строка, про короткий поводок. Вы имеете в виду учрежденную вами систему санкин-токай, при которой все князья присмирели.

— Да, осталось лишь посадить на поводок Осаку. — О-госё вздохнул. — Эта дворняга пока бегает на воле и громко тявкает. Но ничего, всему свое время.

— …Однако я не могу взять в толк, что такое «крылья быстрее ветра» во второй строке…

— Эта идея пришла мне в голову только что, по дороге из Эдо. Когда я любовался из паланкина полетом голубей над долиной Мусаси.

Глаза государя блеснули. Он всегда оживлялся от новых идей, а они рождались у него постоянно.

— Мало знать, что происходит повсюду. Надо еще получать это знание быстро, пока маленькая проблема не переросла в большую беду. И столь же быстро указывать, как проблему решить. Но моя держава растянулась длинной-предлинной змеей. Гонец из северного Эдзо добирается сюда две недели, а с южных островов — три. И вот что я придумал: станции голубиной почты. Одна на севере, другая в Эдо, третья здесь, четвертая в Киото, пятая — на острове Кюсю. Я учрежу Тайное Почтовое ведомство. Особые мастера приучат голубей летать по установленному маршруту. Мой приказ достигнет Эдо за два часа. В Киото долетит за полдня. И дальше, если нужно, отправится по эстафете. Если за 400 ри, в далеком Нагасаки, что-то стряслось, уже завтра я буду об этом знать, а послезавтра губернатор получит от меня указание, что делать.

— А почему почтовое ведомство будет тайным? — спросил Вильям.

— Быстро узнавать о важных событиях недостаточно. Надо еще чтоб ты был единственным, кто обладает знанием. Это не только обеспечивает гармонию Ва,