Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

– Это меняет дело, – обрадовался Френсис, – более того, это заслуживает благодарности.

Более суток американские солдаты в обстановке полного ажиотажа бесплатно водили по городу трамваи. Это было зрелище! Местные садились на железку под управлением американцев и ехали во все концы города просто так.

Через тридцать часов ввиду бессмысленности акции забастовка прекратилась. Американцы ушли в казармы. Френсис торжествовал. Он в очередной раз доказал всем конструктивность американской позиции.

Посол гулял по набережной. Беседовал с американскими рядовыми, которые смущались при виде главного дипломата страны, а когда он отходил прочь, оживленно спрашивали у сопровождавшего Френсиса слуги Филипа Джордана правда ли, что это сам господин Френсис? Получив утвердительный ответ, они щелкали языком и довольно улыбались. Обычные люди во всем мире одинаковы.

Напряженная работа и болезнь выматывали Френсиса. Он уже не мог, как раньше, по четырнадцать часов сидеть за столом, читать корреспонденцию, диктовать письма, анализировать обстановку и отвечать на телеграммы. В Архангельске ежедневно после обеда он был вынужден лежать. Дигноз простатит подтвердился, и доктора стали настаивать на операции.

– Что за чушь! – Горячился Френсис. – Это всего лишь легкое недомогание. Если бы здесь был мой вологодский доктор, он бы немедленно поставил меня на ноги.

Филип был во всем согласен с хозяином, но болезнь уходить не желала.

Все дни сентябрьского безвластия в Архангельске шла война прокламаций. Листовки печатали все, кто мог. Дедусенко призывал к неповиновению и забастовкам.

Чаплин и Старцев клеймили социалистов, как никчемную фикцию реальной власти.

Послы в коллективных заявлениях утверждали, что все находится под контролем союзных войск и повода для паники нет.

Повод для паники как раз был, потому что правительство по-прежнему отсутствовало. Соглашения между сторонами заключались и нарушались ежечасно. Город захлебнулся в стачечном круговороте. В конце концов даже листовки перестали выходить, забастовали работники типографий.

Правительство Чайковского вернулось в Архангельск вечером 8 сентября. Министры сошли с трапа парохода: усталые, утомленные люди, сломленные арестом, понимающие, что в глазах населения авторитет их власти потерян навсегда.

Вскоре трое самых активных министров покинут кабинет и отправятся в Сибирь. Это были те самые вологодские кооператоры: Маслов, Дедусенко, Лихач, которые прибыли в Архангельск в июле, как члены будущего правительства, и вот теперь вынуждены оставить свои посты. На этом настаивали союзные посольства, этого требовал Чаплин. Можно было сколько угодно ругаться с ним и кричать, что он никого не представляет, но сотни вооруженных офицеров готовы были выполнять только его команды, и с этим не считаться союзники не могли.

– Что Вы думаете делать теперь? – Спросил Френсис Чайковского. К его удивлению Николай Васильевич находился в отличном расположении духа.

– Надо уходить, – ответил он американскому послу, – но это в принципе. Я свое дело уже сделал, не исключено, что вскоре я поеду на Урал и в Сибирь, чтобы личным примером укреплять в регионах народную власть.

– Может не стоит горячиться с отъездом? Заменить вас здесь некем, – ответил Френсис.

– То-то и оно, – обрадовался Чайковский, – некем! Я признаю, что были сделаны ошибки, но не только нами! Почему английское военное командование постоянно вмешивается в решение гражданских вопросов? Почему даже распределение продуктов они оставили за собой? Почему введена цензура? Почему?

– Помилуйте, Николай Васильевич, – Френсис с трудом произнес сложное для него русское отчество, – генерал Пуль рассматривает свое пребывание здесь, как военную операцию, и, разумеется, хочет все держать под контролем.

– Зачем тогда нужно демократическое правительство?

– Я Вам уже говорил, что послы союзных держав это не одобряют! Мы высказали свое решительное «нет» методам англичан. Поверенный в делах Линдлей полностью на нашей стороне. Он телеграфировал в Лондон по поводу генерала Пуля. Надеюсь, скоро ситуация разрешится.

– Когда союзники арестуют Чаплина и отдадут его под суд? Свержение законной власти – серьезное государственное преступление. Он и Старцев должны быть расстреляны.

– Боюсь, что это невозможно. Мы категорически не поддерживаем капитана Чаплина, и Вы могли убедиться в этом лично, но, арестовав его, мы получим массовое дезертирство русских солдат и офицеров, для которых он является большим авторитетом. Это будет иметь самые пагубные последствия.

– Тогда я немедленно подаю в отставку и заявляю, что, поскольку территория Северной области за последний месяц не увеличилась, особой необходимости в правительстве нет, достаточно будет пригласить генерал-губернатора. Он быстро разберется с делами, в том числе и с Чаплиным. Завтра я выступлю с этим предложением перед делегатами земства.

– Я настоятельно Вам советую не принимать поспешных решений. Да, правительство пало, но это не катастрофа, надо назначить другое правительство, которое будет исполнять властные полномочия до прибытия генерал-губернатора.

– Это будет временное правительство?

– Да, именно так, и я, как дуайен дипломатического корпуса, прошу Вас оставаться во главе его и продолжать исполнять обязанности.

– Что делать с Чаплиным? Пока он в Архангельске, в городе не будет порядка и стабильности.

– Мы с этим что-нибудь придумаем.

Очередные переговоры на самом высоком уровне завершились компромиссом. Чайковский сохранил за собой председательский пост, но должен был представить новое правительство без ненавистных военным министров-социалистов.

Чайковский соглашался на всё, кроме отставки Дедусенко. Неизвестно, чем тот привлекал старика. Может быть, Чайковскому импонировала энергия, с которой молодой министр взялся за сложнейшие вопросы в его правительстве, и тот революционных дух борьбы, который показал он, когда основная часть министров была арестована и отправлена на Соловки?

Но кандидатурой Дедусенко тоже пришлось пожертвовать. Дальнейшая судьба членов первого кабинета министров после отъезда их в Сибирь, осталась Николаю Васильевичу неизвестной.

В сентябре 1918 года Чайковский остался без своих ближайших сподвижников. Он бы уехал и сам, но обещал послу Френсису возглавить новую власть. Временное правительство Северной области.

Согласно договоренности организаторы переворота Чаплин и Старцев также слагали с себя должностные полномочия. Посольства гарантировали им свободу от судебного преследования.

Не все было гладко в этом споре. Линдлей желал суда над Чаплиным, Нуланс считал его поступок самоотверженным. Граф де Робиен с его неприятием демократического правительства, видимо, повлиял на посла Франции. Дуайен дипкорпуса Френсис занимал промежуточную позицию. Военные всех без исключения стран были на стороне монархиста Чаплина. В таких условиях единственным выходом было мирное соглашение.

13 сентября Георгий Ермолаевич Чаплин сложил с себя пост главнокомандующего русскими вооруженными силами и получил предписание убыть на фронт.

Вероятно, он на что-то надеялся в условиях политических перемен в Архангельске и тянул с отъездом на позиции. Линдлею пришлось приложить немало усилий, чтобы отправить на фронт неудобного монархиста. В итоге вместе с соратником по борьбе Николаем Старцевым Чаплин отбыл на Железнодорожный фронт в район