Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Молодежь желала принять участие в судьбоносных событиях. Молодые люди поступали служить в Славяно-Британский легион и в белую армию, полки которой начали формироваться на Севере. Было немало и уклонистов, на словах выступавших за борьбу с большевизмом, а на деле предпочитавших спокойную жизнь в городе вдали от фронтов. Одни объявляли, что просто устали от войны, другие интересовались, каково будет жалование, третьи, но таких было меньшинство, сочувствовали идеям социализма и демократии и, разглагольствуя о социальной справедливости, на деле вредили строительству вооруженных сил Северной области. Одним словом, проблем у создателей белой армии в Архангельске хватало, и в этих условиях без военной помощи союзников обойтись было невозможно.

Это понимали и представители Антанты. Силы, прибывшие для охраны складов и коммуникаций, оказались на передовой и вступили в схватку с большевиками. Они должны были отодвинуть фронт как можно дальше от Архангельска и далее сдерживать атаки красных до той поры, пока сформированные полки белой армии не встанут им на замену. В условиях недостаточной численности личного состава и медленного формирования русских частей ни о каком наступлении речи не шло. На совещании у главнокомандующего союзными силами британского генерала Пуля была принята оборонная стратегия зимней кампании.

В августе, и особенно в сентябре, у новоприбывших союзных частей появился враг гораздо более жадный до человеческих жизней, чем большевики. Это была инфлюэнца, грипп, называвшийся «испанкой». Особенно много заболевших оказалось среди американцев. Больные появились на кораблях еще во время перехода вокруг Скандинавии. На транспортных судах, доставлявших солдат в Архангельск, насчитывалось до пятисот больных гриппом. Надо ли говорить, что медикаменты очень скоро закончились, ведь эпидемия разразилась неожиданно, и медицинские службы оказались к ней не готовы.

Первая смерть на корабле союзников случилась еще в Белом море. Тело несчастного, зашитое в саван, по наклонной доске отправили в водную могилу. Выстрелами в воздух сослуживцы отдали покойному последние почести. Они не предполагали, что печальные салюты очень скоро станут их суровой действительностью.

После высадки в городе количество заболевших резко пошло в гору. Ежедневно кто-нибудь умирал, и его с почестями хоронили. Эпидемия гриппа только набирала ход, и санитарная служба делала все возможное, чтобы остановить победное шествие «испанки».

10 сентября 1918 года на Троицком проспекте был открыт госпиталь Красного Креста в Архангельске. Буквально через несколько дней там уже не было свободных коек.

Еще хуже обстояли дела в русской больнице на Бакарице. В здании пахло сыростью. Помещения, где находились больные, были переполнены. Пациентам не хватало даже нормальных кроватей, и они лежали на носилках без матрацев и подушек, в своей полевой форме, укрытые только одеялами. Отовсюду слышался кашель и хрипы, отчаянные стоны и крики.

Повсеместно в госпиталях наблюдалось катастрофическое положение с медикаментами, в наличии были только какие-то пилюли неизвестного свойства и слабительные порошки. Лечебные заведения напоминали пристанище для безнадежных.

Медицинский персонал прекрасно понимал ситуацию. Много позже один из участников тех событий американский санитар Годфри Андерсон с горечью напишет в мемуарах: «Все, что мы могли сделать, так это кое-как содержать бедняг, как-то поддерживать в них волю к жизни».

В один из сентябрьских дней Августа Степанова снова увидела на улице знакомую машину. На пассажирском месте все так же восседал сержант Понятовски, но за рулем был уже другой военный.

Он тоже узнал девушку, приказал остановить машину и приветственно замахал рукой.

– Здравствуйте, Августа, очень рад нашей встрече.

– Добрый день, – ответила девушка, – как поживаете?

– Если честно, то нехорошо, – насупив брови, ответил американец, – даже очень плохо. Вы помните сержанта Макса Смита?

– Разумеется, – ответила Августа, – а что с ним?

– Он умер, вчера похоронили вместе с тремя другими американскими парнями.

– Их убили?

– Да, но не пули боло, их убил грипп. От него нет спасения. Я был в госпитале, это ужасно. Болезнь забирает человека постепенно, сначала он задыхается, сгорает от температуры, бредит, страшно потеет. Потом вдруг затихает, словно в оцепенении, и его взгляд стекленеет у тебя на глазах. Все, парень свободен от войны, от обязанностей, от болезни.

Смиту было всего 23 года. Теперь он навечно останется тут, дома так и не дождутся сына, сгинувшего где-то на окраине мира у берегов Ледовитого океана.

Августа в ужасе закрыла глаза ладонями и заплакала. Ей было жалко этого веселого американского парня, прибывшего на Север, чтобы защитить русских, а, значит, и её от ужасных большевиков. За это он отдал свою жизнь.

Девушке вдруг захотелось тоже стать полезной обществу.

– Вы плачете? – Участливо спросил сержант Понятовски.

– Уже нет, – Августа вытерла платочком глаза, – мне очень жаль вашего друга, я помню, как он задорно смеялся. Он так хотел жить.

– Все мы хотим жить, но идет война, и далеко не все, кто прибыл сюда, вернутся назад. Обидно умирать от «испанки», но в госпиталях не хватает самого необходимого, нет даже должной заботы о тех, кто безнадежен, чтобы облегчить их страдания. Не хватает докторов и санитаров.

– Вы думаете, меня могли бы взять в госпиталь сиделкой? – Неожиданно для себя спросила Августа Степанова.

– Если вы поступите туда, я думаю, многим больным парням станет легче от одного вашего присутствия. Им так не хватает женского общества.

Сержант раскланялся и убыл в расположение своей службы. Больше они не встретились, и Густя не узнала, вернулся ли Понятовски в Америку.

Не заходя домой, девушка отправилась в госпиталь Красного креста на Троицком проспекте.

Узнав, что барышня желает поступить на службу, русский фельдшер обрадовался. Госпиталь очень нуждался в сестрах милосердия.

– Не боитесь мертвых? – Спросил он девушку, – здесь, знаете ли, люди частенько умирают.

– Я бы хотела облегчить их страдания, – уверенно сказала Августа. – Я научусь тому, что нужно. Если надо, не испугаюсь и мертвых.

– Вы знаете языки?

– Да, французский, немецкий, по-английски не понимаю.

– Прекрасно, у нас есть французы и канадцы, большинство англичан тоже понимает по-французски и по-немецки, хотя вряд ли будут говорить на языке врага. Американцы, те не понимают ничего, кроме своего наречия, но среди них есть поляки, евреи и даже русские. Они служат нам переводчиками. Я немедленно доложу старшему врачу о вашем желании. Прошу немного подождать.

Августа присела на кушетку. Буквально через пару минут фельдшер вернулся и с порога заявил, что барышня с завтрашнего дня может приступать к работе. Если у нее не найдется форменного платья и белого фартука с красным крестом, это надо будет пошить, а пока выдадут казенный халат, не так красиво,