Шпион - Артур Батразович Таболов

class="p1">Сталин сидел за письменным столом в правом дальнем конце полутемного кабинета. Слева от него, за длинным дубовым столом с полированной столешницей, расположились члены Политбюро Маленков, Берия, Вознесенский, Микоян, Ворошилов, Жданов и Молотов. Столько первых лиц государства Григорий видел только на трибуне Мавзолея во время довоенной первомайской демонстрации.

– Товарищ Сталин, генерал-полковник Серов и подполковник Токаев по вашему приказанию прибыли, – отрапортовал Серов.

– Проходите, товарищи, располагайтесь, – доброжелательно предложил Сталин.

Он поднялся из-за стола и вплотную подошел к Григорию. Он был на голову ниже подполковника, Григорий хорошо разглядел его изъеденное оспой лицо, прокуренные усы и седые поредевшие волосы.

– Осетин?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Иронау ма зоныс, Токайы-фырт?[4] – спросил Сталин по-осетински с южноосетинским акцентом.

Григорий растерялся и ответил по-русски:

– Понимаю, товарищ Сталин.

– Это хорошо, родной язык нельзя забывать.

Сталин неслышно прошелся по кабинету и вернулся за стол.

– Мы сегодня собрались, чтобы решить очень важный вопрос, связанный с обороноспособностью нашей страны. Я говорю о ракетах. Подполковник Токаев считается специалистом в этих делах. Попросим его обрисовать общее положение. Чего достигли немцы, и насколько мы от них отстали. Слушаем вас.

Григорий сразу успокоился, к ответу на этот вопрос он был готов. Он уложился в десять минут. Сталин и все присутствующие внимательно слушали. Закончил так:

– У нас есть успехи в ракетной артиллерии, «Катюши» сыграли большую роль в победе. Но в ракетах дальнего действия мы отстали от немцев лет на десять.

Сталин повертел в руках брошюру с обгорелой обложкой. Григорий был уверен, что это та самая брошюра с грифом Streng Geheim, которую нашли в развалинах Пенемюнде наши специалисты. В ней шла речь о проекте Зенгера. Он не ошибся.

– Вы знаете о проекте немецкого конструктора Зенгера? – спросил Сталин.

– Да, товарищ Сталин.

– Что это за проект? Расскажите просто, без научной зауми.

– Это совершенно фантастический проект. Зенгер начал работать над ним еще в 1933 году. Свое изделие он назвал «Зильберфогель» – «Серебряная птица». Тогда проект прикрыли, Зенгер вернулся к нему только в 1944 году. Нам повезло, что у Германии не хватило времени и средств, чтобы довести его до конца.

– Мне о нем рассказал сын. А ему, как я понял, вы. Почему вы считаете самолет Зенгера фантастическим?

– Это не самолет, товарищ Сталин.

– А что? Ракета?

– И не ракета. Правильнее назвать его ракетопланом. Он способен подниматься в стратосферу на высоту в триста километров и преодолевать расстояние в двадцать тысяч километров.

– Для чего немцам такая дальность?

– Двадцать тысяч километров – это теоретически. Практически немцы хотели получить возможность бомбить Нью-Йорк.

– Мы можем реализовать этот проект?

– Я уже говорил товарищам, что это задача огромной сложности. И решение ее потребует вложения колоссальных средств.

– О средствах не беспокойтесь, о них пусть думает товарищ Вознесенский. Я хочу знать, возможно ли это в принципе.

– Сейчас никто не может этого сказать.

– Это что же получается? – проговорил Сталин. – У американцев есть атомная бомба. Американские бомбардировщики могут подняться с аэродромов в Германии и сбросить ее на Москву. У нас тоже скоро будет атомная бомба. Когда, Лаврентий Павлович? Напомни.

– Через два года, товарищ Сталин, – ответил Берия.

– Вот, через два года. Но что мы с ней будем делать? Наши самолеты не долетают до Нью-Йорка.

– Мы собираемся воевать с Америкой? – осмелился спросить Григорий.

– Нет, это Америка собирается воевать с нами. А мы не готовы к этой войне. Это недопустимо. Поэтому проект Зенгера должен быть реализован. Я верю, что советские ученые справятся с этой задачей. Когда у нас появится ракетоплан, способный долететь до Нью-Йорка, нам будет легче разговаривать с этим мелким лавочником Трумэном. Кстати, где сейчас конструктор Зенгер?

– По нашим сведениям, во Франции, товарищ Сталин, – доложил Серов.

– Сын говорил мне, что он с Токаевым хотел отправиться во Францию и заполучить Зенгера, но вы запретили. Это так, товарищ Серов?

– Да, товарищ Сталин. Они не знают французского языка и ничего не смогли бы сделать.

– Разве во Франции нет наших агентов, которые бы им помогли?

– Есть, товарищ Сталин. Это решение было моей ошибкой.

– Умение признавать ошибки – хорошее качество, товарищ Серов. Важно их не повторять. Так что, товарищи, мы решим?

По итогам этого совещания было подготовлено постановление Совета Министров СССР:

Сформировать специальную правительственную комиссию по сбору и систематизации научной и технической информации, а также по отбору специалистов для работы над проектом Зенгера.

Назначить председателем комиссии генерал-полковника Серова, заместителем председателя инженер-полковника Токаева, членами комиссии академика Келдыша и профессора Кошкина.

Комиссии представить окончательный отчет о проекте Зенгера Совету Министров не позднее 1 августа 1947 года.

Обязать маршала Соколовского оказывать комиссии всяческое содействие.

На этом обсуждение проекта Зенгера закончилось. Серов и Токаев вышли из кабинета Сталина, члены Политбюро остались обсуждать другие вопросы. Генерал-майор Поскрёбышев вызвал капитана Никитина и приказал проводить Серова и Токаева к их машине. Когда они вышли, он раскрыл журнал посещений Сталина и сделал в нем запись. Только через много десятилетий историки смогли ее прочитать. В ней было:

«17 апреля 1947 г.

12. т. Серов 22.10–22.35

13. т. Токаев 22.10–22.35».

20

– Добрый день, миссис Токаева. Меня зовут Джордж Хопкинс, я майор секретной службы. Можно войти?

– Разве я могу сказать нет? Заходите, майор Хопкинс. Проходите на кухню, в гостиной дочь делает уроки, не будем ей мешать.

– Разве ваша дочь ходит в школу?

– Уроки ей задаю я.

– Она хорошо учится?

– Она старается. Вы только это хотели узнать?

– Нет. Ваш муж, Григорий Токаев, попросил меня заехать к вам и узнать, как вы живете. Вы довольны квартирой?

– Вполне. У нас три комнаты. Правда, одну занимает охранник, но и двух комнат нам хватает. В Москве мы жили втроем в одной комнате. И ничего, не жаловались.

– В чем-нибудь испытываете нужду?

– Спасибо, ни в чем. Продукты нам привозят, а больше нам ничего не нужно. Правда, гулять мы можем только по дворику, а он небольшой.

– Это в интересах вашей безопасности.

– Я понимаю. Вы часто видите Григория?

– Практически каждый день.

– Где вы его держите?

– Этого я не могу вам сказать. Но поверьте, условия у него неплохие. Даже лучше, чем у вас. Спокойная загородная жизнь.

– Как он?

– Здоров, спокоен, ни на что не жалуется. Усиленно изучает английский язык. Делает большие успехи.

– У него способности к языкам. Немецкий он выучил за несколько месяцев. Когда вы его отпустите?

– Когда придет время.

– Еще не пришло? Вы держите его уже полгода.

– Поверьте, миссис Токаева, это необходимо. Григорий