Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

– А Мириам и Шимон? Что с ними?

– Они выжили. Им повезло, что их не было дома в тот момент. Они ушли на поиски еды… Это было ужасно. Немцы разграбили дом, а когда закончили, то уничтожили всех… – Его голос дрогнул.

Никто не знал, что будет дальше. Поэтому они, прижавшись друг к другу, просидели в подвале несколько часов, до вечера. Оба Якова Менделя поднялись наверх и осмотрели окрестности.

– Все в порядке, можете подниматься, – сказал Яков Мендель. – Похоже, сегодня они не вернутся. А завтра… кто знает?.. Говорят, кто-то из поляков указал на их дом.

– Это Люциан, он уже давно сдает евреев из этого района. Он положил на нас глаз, этот пьяный бездельник.

– Именно об этом я и говорила! – воскликнула Тайба. – Мы больше не можем доверять никому, только себе! Число предателей растет. Это чудо, что мы спаслись.

Четверых убитых перенесли, чтобы похоронить в поле, рядом с их домом. Рядом с большой ямой Шимон произнес Кадиш[6], а Мириам прочитала стихи еврейского поэта Юлиана Тувима.

Что такое родина?

Я верю, что родина – это весь мир!

Но меня жестоко обманули —

Эта родина – печальный двор,

Где я давно не бывал!

И каждое сказанное слово было стрелой в сердце каждого из них.

11

В январе 1942 года, через неделю после погрома у соседей, семья Шидловских покинула свой дом и деревню, где они родились и выросли. Они наконец осознали.

Споры прекратились; немцы ясно дали понять, что выхода нет. Им нужно было действовать, а не ждать следующего нападения.

Они наконец поняли, что шокирующее убийство, которое произошло перед их домом средь бела дня, когда никто и пальцем не пошевелил, чтобы защитить несчастных, стало поворотным моментом. Надпись на стене свидетельствовала, что люди не могут прятать головы в песок. Не было никаких сомнений, что оставаться в деревне, в их уютном доме означало подвергать себя большой опасности и отдавать себя в руки убийц.

Они знали, что некоторые семьи, которые жили в соседних деревнях, бежали в Парчевский лес и скрывались там. Однако их план состоял в том, чтобы переехать в гетто, которое было создано в Оструве-Любельском, воссоединиться со своими родственниками и связаться с большой еврейской общиной, которую они хорошо знали. Там, они верили, будет безопасно. Безопасность заключалась в их количестве.

Они ни слова не сказали о своих планах польским друзьям и соседям. С того момента, как они наконец поняли, что их можно безнаказанно убивать и что немцы щедро платят тем, кто доносит, они осознали, что любой друг может оказаться врагом. Иногда они замечали, как Люциан пристально смотрит на них, и понимали, что чем скорее они уйдут, тем лучше. В мире 1942 года для них не было надежного места.

В Оструве-Любельском проживало много родственников, которые согласились принять их, помочь им устроиться и найти квартиру. Но погода была суровой. На улице бушевали снежные бури, а температура опускалась ниже нуля.

Было решено, что первыми переедут Тайба и Яков Мендель, чтобы посмотреть, как обстоят дела… Если им удастся найти подходящую квартиру, к ним присоединятся тетя Алинка и дядя Яков Мендель, а также двое детей, Шломо и Руска.

Шурка и двое маленьких детей отправлялись жить в поместье своего друга Парица Любосковица, который был готов разместить их в одном из заброшенных домов на своем большом участке. Все беспокоились, что, не дай Бог, маленький Ицхак может не пережить зиму.

Большой дом Парица находился неподалеку от деревни. Там они могли бы спрятаться от глаз немцев или поляков, по крайней мере до тех пор, пока не найдут себе безопасное место для проживания в Оструве-Любельском.

Через неделю Тайба и Яков Мендель вернулись, и все было улажено.

– Есть квартира. Ничего особенного, правда, немного тесновато, – сказала Таиба. – Но место приличное, и в эти трудные времена его можно считать дворцом.

Как можно покинуть дом? Как можно покинуть теплое гнездышко, в котором жила любовь Тайбы и Якова Менделя, дом, где родились и выросли их дети, где они поженились и подарили своим родителям внуков, дом, в котором хранились все их счастливые и грустные воспоминания?

Спустя годы Шурка рассказывала: «После того как было решено, что другого выбора, кроме как уйти из дома, нет, мама стала очень деятельной и практичной. Она подбадривала всех нас. Она говорила: „Хватит вздыхать и причитать. Дом – это всего лишь несколько стен и пол. Семья – вот что важно. Мы любим друг друга, и пока мы остаемся вместе, ничего плохого с нами не случится“. И мы все цеплялись за ее оптимизм».

Семья начала тихо готовиться к переезду, не привлекая лишнего внимания. Каждый упаковал в чемодан свои самые ценные вещи. Фотографии были упакованы вместе с одеялами, зимними пальто, шерстяными шапками, шарфами и обувью. Яков Мендель сказал, что им нужно быть готовыми к холодной зиме, которая может представлять для них самую большую угрозу.

Документы и акты о праве собственности на дом и землю были упакованы в большие стеклянные банки и закопаны в подвале. Под грузом обрушившихся на них обстоятельств было принято трудное решение не брать с собой книги Торы, а закопать их там же, в подвале. С великим благоговением они упаковали книги, завернув их в клеенку, а затем в водонепроницаемые простыни. Затем они вырыли большую яму. Яков Мендель указал лучшее место, чтобы положить книги так, чтобы они, не дай Бог, не намокли.

Ночью они осторожно, стараясь не повредить, опустили их в яму. Осторожно и нежно, как детей, они накрыли яму деревянными досками и поставили большую бочку сверху, чтобы, когда придет время, они могли бы достать и спасти их.

«Благословен Ты, Господь Бог наш, сохрани наши книги в целости и сохранности, – прошептала Шурка, – так же, как ты хранил маленького Моисея в его корзине».

Через несколько часов дом опустел, и в нем не осталось ни души. Только большое грушевое дерево осталось стоять, словно прикрывая дом своими большими ветвями. А над ним было пустое гнездо аистов.

Пока Тайба, Яков Мендель, Девора, Шломо и Руска направлялись на восток к Оструву, Авраам переправил свою семью в большое поместье Парица.

– Ты уверен? – спросил Авраам, когда Париц предложил Шурке и малышам спрятаться у него.

Париц заверил, что в его поместье Шурка будет в