Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

Смежив веки, я проглотила первую порцию горячей, придающей силы еды, смакуя терпкий вкус сыра на языке. Никто и словом не обмолвился. Все ели молча, медленно, сосредоточенно, страшась уронить хотя бы крошку, не донеся ее до рта.

Затем мы пустили по кругу кувшин с горячим кофе и хлебали его, покуда сосуд не опустел. Я и поверить не могла, что, съев так мало, буду ощущать себя настолько сытой. Более того, удивительно, насколько лучше я теперь себя чувствовала.

Папа вздохнул, вытер руки о комбинезон и сказал:

– Пойду за Сефом. Вернусь через день.

Мама понурила голову и закрыла глаза. Я думала, она что-нибудь скажет, но этого не произошло. Папа, немного помедлив, развернулся и широким уверенным шагом направился в сторону тропы.

– Мам, – сказала я, – я все приберу. И воды принесу, и закипячу ее, чтоб у нас ее было вдоволь, а ты, если хочешь, отдохни.

Мама встала и, чуть прихрамывая, направилась к фундаменту. Я смотрела, как она подбирает изорванный край платья. Узел на голове распустился, и волосы ниспадали ей на спину. Я могла поклясться, что мама постарела лет на десять. Я попыталась внушить себе, что дело просто в усталости, а круги под глазами со временем исчезнут. Затем я окинула Лейси оценивающим взглядом. Волосы ее были ужасно всклокочены, а одна щека перемазана в грязи. Ее платье и ноги были ничуть не чище моих. И все же, несмотря на это, моя сестра нисколько не изменилась. Да, ее внешний вид был далек от совершенства, однако это предавало ей некое особое очарование. Я провела рукой по волосам и принялась с ожесточением чесаться.

Мама тяжело опустилась на фундамент и снова принялась внимательно изучать ущерб, нанесенный нашему хозяйству. Отыскав клюку Эдны Стаут, я подошла к маме и протянула палку ей.

– Вот, мам, держи. Ходи с ней, покуда тебе не станет легче.

Она взяла клюку и положила рядом с собой. Одарив меня полуулыбкой, мама перевела взгляд на плиту «Гленвуд», стоявшую в нескольких метрах от нее. Поскольку больше мама на меня не смотрела, я вернулась к костру и взяла кастрюлю, кофейник и ведро. Со всем этим скарбом я отправилась к речке. Вслед за мной хвостом увязалась Лейси. Вода в реке уже настолько спала, что обнажился знакомый плоский камень, который я называла «Камнем желаний». Я часто сидела на нем вместе с Лейси и загадывала всякое разное – все, что приходило мне в голову, причем загадывала не только за себя, но и за сестру. «Вот бы Лейси научиться говорить». «Вот бы Лейси пойти в школу». «Вот бы Лейси посмотреть окружающий мир». Надо сказать, что я сама этого желала. Сестра неспешно направилась к камню. Когда я в следующий раз кинула на нее взгляд, она сидела лицом ко мне, а ее пальцы плясали в воздухе, словно она играла на цимбалах. Мне стало интересно, что за мелодия сейчас звучит у нее в голове.

Несмотря на выпавшие на нашу долю испытания, складывалось впечатление, что Лейси перенесла их куда лучше, чем мы. Внешне она совершенно не переменилась, разве что начала сильнее раскачиваться из стороны в сторону.

Мне вспомнилось, что в тот момент, когда папа с Сефом свалились в воду, мне захотелось стать такой, как Лейси. Бесстрастной. Непрошибаемой. На самом деле, сейчас я понимала, что это было минутной слабостью. Сейчас, глядя, как сестра перебирает невидимые струны, слыша мелодию у себя в голове, я испытывала к Лейси сочувствие. Продолжая приглядывать за ней одним глазком, я нащупала песок, зачерпнула его кончиками пальцев и принялась с помощью него чистить кастрюлю. Затем настал черед кофейника. Хорошенько их прополоскав, я решила потом, на всякий случай, заодно обдать их кипятком из чайника. Меня нисколько не смущало, что мне приходится заниматься этими скучными, нудными мелочами. Я знала, что это лишь временно.

Закончив с делами, я набрала воды в ведро и собрала то, что намыла. Лейси даже не заметила, что я собралась уходить, – настолько она была поглощена мелодией, звучавшей у нее в голове.

Поскольку у меня были заняты руки, я подошла поближе и коснулась ее ноги, свисавшей с камня. Сестра посмотрела на меня остекленевшим взглядом, который делался у нее, когда Лейси подпадала под чары беззвучного мотива в ее воображении. Склонив голову, она продолжила изображать, что играет на цимбалах. Я снова толкнула ее бедром и мотнула подбородком в знак того, чтобы она шла за мной. Лейси не сдвинулась с места, явно не желая меня слушаться. Я почувствовала, как во мне просыпается злость, совсем как крошечный огонек костра, который я разводила несколько дней назад.

– Лейси! – в раздражении строго рявкнула я.

Она вздрогнула, озадаченно посмотрела на меня, после чего быстро встала и направилась за мной. Через несколько минут до меня дошло, что, собственно, произошло. В мире, окружавшем мою сестру, все кардинальным образом поменялось. Не стало привычного режима, согласно которому она прежде жила. Изо дня в день она делала практически одно и то же, а теперь на смену порядку пришел хаос, сорвав привычные якоря, которыми она цеплялась за реальность. Я тут же почувствовала укол вины за то, что позволила себе на нее сорваться – особенно сейчас, после того как мы совсем недавно снова встретились. Где-то через минуту я почувствовала, как Лейси вцепилась мне в платье. Больше ей держаться было не за что: руки-то у меня оставались заняты. Я почувствовала, как уголки моих губ расходятся в стороны в едва заметной улыбке.

Временно покончив с первостепенными делами, я решила снять бинты с ладоней. Боль немного утихла, поэтому я развернула тряпки и кинула их в огонь. Волдыри в центре ладоней давно уже полопались, а кожа слезла, оставив после себя влажные пятна-ранки, размером с четвертак каждая. Лейси уставилась на них, а потом протянула ко мне руку, взяла мою ладонь и провела по ране пальцем. Она заморгала. Я наклонилась, чтобы заглянуть ей в глаза. Ресницы показались мне влажными, словно на них застыли следы слез. Но дело в том, что Лейси никогда не плакала. Она никогда не улыбалась, не смеялась. Я отстранилась, гадая, что же это я только что увидела, и, немного подумав, догадалась – это просто вода. Лейси слишком близко сидела к воде на реке, вот пара капелек на нее и попало. Я наклонилась, набрала в пригоршню остатки воды и плеснула себе в лицо. Потом я повторила