Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

– Жалко, что его так перекосило. Так бы у нас было где жить, покуда бы мы не закончили строить новый дом. Ну как тут поселишься? Он выглядит так, словно в любую минуту рухнет.

– Да, сэр.

Папа двинулся в направлении леса, а я пошла за ним. Мне так хотелось поскорее взяться за дело, что я едва не наступала ему на пятки.

Лейси было захотела увязаться с нами, но я ей сказала:

– Оставайся с мамой, Лейси.

Она замерла, а я вдруг заколебалась. Может, пусть пойдет с нами? Сестра стояла, понурив голову, и волосы закрывали ее лицо. Можно было не сомневаться, что ее не радовала перспектива остаться с мамой и братом.

Оставив ее стоять там, где она застыла, я переключила внимание на то, что говорил папа.

– Посмотрим, удастся ли нам найти поваленные деревья поприличней. Поскольку инструмента у нас нет, кору придется снимать гвоздодером от молотка.

– Да, сэр.

Мы принялись искать подходящие деревья. Поначалу выбор у нас был богатый. Папа осмотрел несколько стволов поменьше, после чего почесал подбородок.

– Пожалуй, вот эти три, – наконец, сказал он.

Вдруг, по непонятной для меня причине, мне захотелось потолковать с Джо. Интересно, что бы он стал делать в подобном положении? Папа прервал ход моих мыслей.

– Ладно, давай приниматься за дело. Какой толк попусту здесь стоять.

Я была рада, что ему хочется нас занять. Работа – лучшее лекарство от дурных мыслей, и я трудилась изо всех сил, несмотря на то что руки отчаянно болели.

Примерно через час папа остановил меня.

– А ну погодь, – сказал он.

Он заметил следы крови на коре одного из деревьев.

– Твоя кровь? – спросил он, показав пальцем. – У меня-то ран нет, это уж точно.

Я спрятала руки за спину. Мне не хотелось прерываться из-за каких-то пары капелек крови. Папа подался ко мне, схватил меня за запястье и вытащил мою руку из-за спины. Он силком разжал мне пальцы и уставился на рану. Молоденькая, только что образовавшаяся кожица на ладони была сорвана. Рана увеличилась и кровоточила.

– Все в порядке, это ерунда, – сказала я, силясь придать голосу уверенности.

– Уоллис Энн, если ты заработаешь заражение крови, то окажешь мне медвежью услугу.

– Да у меня ладони почти что зажили. Зря я сняла повязки. Если снова перевяжу, руки у меня будут снова как здоровые.

– Ладно, – кивнул папа. – Тогда иди и скажи маме, чтоб она тебе помогла.

Как только меня заприметила Лейси, сидевшая у костра, она тут же встала и пошла со мной к маме, которая ломала голову над тем, что делать с затопленным погребом.

– Я как раз собиралась принести вам воды попить, – сказала она. – А потом отвлеклась, когда занялась вот этим, – мама кивнула на погреб.

Я показала ей руки, и мама, зацокав языком, немедленно показала жестом, чтобы я шла к огню. Затем она оторвала нижнюю окантовку собственного платья.

Обмакнув ткань в ведро с водой, мама сказала:

– Будет немного больно.

– Не больнее, чем уже было.

На самом деле болело просто адски. Из-за того, что на раны постоянно попадала грязь, не говоря уже о том, что мне вечно приходилось таскать воду и собирать хворост, плоть на ладонях была очень нежной. Я закусила губу, пока мама промывала раны и прощупывала их пальцем. Наконец, она закончила меня перевязывать. Все это время она постоянно качала головой, видимо вспоминая о тех временах, когда у нас имелись и настоящие бинты, и перекись, и целебные мази, которые хранились на кухонной полке. Лично я думала именно о них. Как и о многих других вещах, благодаря которым наша прежняя жизнь теперь представлялась мне воистину роскошной.

Закончив, мама сказала:

– Ты крепкий орешек, Уоллис Энн, только не забывай об одной очень важной вещи. Ты уже почти женщина. В тяжких трудах нет никакого греха, но в женщине, пусть и для вида, должна оставаться какая-то нежность и хрупкость. Мужчинам не нравится, когда девушка совсем уж независимая.

Понятия не имею, отчего она именно сейчас решила завести об этом речь, поскольку ничего подобного прежде я от мамы не слышала. Кровь прилила к лицу, а потом волной жара обдало все тело от макушки до пяток.

– Да, мэм, – ответила я.

Я направилась обратно к тому месту, где оставила папу. Проходя мимо Лейси, я поманила ее рукой, приглашая пойти со мной. Во-первых, со мной ей веселее, а во-вторых, у мамы и так дел полон рот. Ей достаточно и Сефа. Я сразу же взялась за дело и вскоре обнаружила, что у меня, несмотря на перебинтованные руки, вполне получается выдерживать заданный папой темп. Если мы хотим вернуться к прежней жизни, придется работать не покладая рук, куда усерднее, чем до наводнения. Это касалось всех, в том числе и Лейси. Мы с папой отыскали еще два поваленных дерева. Я велела Лейси ошкуривать найденный нами клен подходящих размеров. Я вручила ей молоток и показала, как снимать кору гвоздодером. Сестра присела и принялась за дело. Судя по всему, работа пришлась ей по вкусу. По ходу дела она вообще могла легко увлечься любым ручным трудом.

Оставив ее трудиться, мы взялись за ствол, который я ошкурила до перерыва. Мы притащили его к нам на двор, где и бросили. Мама одарила нас короткой улыбкой. Мы снова вернулись в лес, и, покуда папа занимался поисками очередного дерева, я отправилась проведать Лейси. Мне очень хотелось узнать, как она справляется с заданием. Я обнаружила, что сестра пропала, практически не притронувшись к клену. Несколько минут я ее искала, чувствуя, как во мне закипает раздражение, как всегда, когда Лейси отказывалась делать то, что ей было велено. Я обошла лес широким кругом по опушке. В какой-то момент я уже подумывала позвать сестру, но остановила себя – мне не хотелось, чтобы папа узнал о ее пропаже. Решив не поднимать шума, я возобновила поиски. Мы отсутствовали совсем недолго, и потому Лейси просто не могла далеко уйти. Я пошла сперва в одну сторону, потом в другую, пока, наконец, не вернулась в исходную точку, сделав широкий круг. Появился папа. Я с ужасом подумала о том, что сейчас мне предстоит признаться в пропаже Лейси. Мало нам того, что мы пережили, а тут еще одна беда. Однако папа был поглощен тем, что ковырялся в упряжи, и не заметил отсутствие Лейси.