Предсказанная смерть. Шпионки на службе Екатерины Медичи - Мюриель Романа

– Не может быть!

– Я оценщик и давал присягу. Хотите сказать, мадемуазель, я не знаю своего ремесла? Тогда прошу вас уйти, немедленно!

– Нет-нет, сударь… Я просто удивилась.

Мадлен, шатаясь, ухватилась за прилавок, еще минуту назад казавшийся ей мерзким.

Ростовщик воззрился на нее с подозрением:

– А не имею ли я случайно дело с юной воровкой?

Мадлен гордо вскинула голову:

– Не смейте так говорить, сударь! Этот медальон я ношу с рождения…

– А ваши родители знают, что вы здесь?

– Они меня и послали, – уверенно солгала Мадлен.

– Ну хорошо, хорошо, девочка, допустим, я верю вам на слово, – ростовщик смягчился. – Однако дела это, боюсь, не меняет.

– Но как же рубин?

Мещанин опустил цепочку.

– Рубин! Бедное дитя! Это всего-то гранат, и то огранен скверно.

Мадлен совсем не разбиралась в драгоценных камнях, однако от того, как он переливался на медальоне, ей всегда казалось, что он достоин сокровищ короны. Может, медальон казался ей таким ценным лишь из-за того, как она к нему привязалась?

– Если хотите, куплю его у вас за восемнадцать солей, – сказал ростовщик.

Без сомнения, он видел, в каком она состоянии. Униженная уже тем, что пришлось идти закладывать медальон, она вдруг узнает, что это подделка, которая почти ничего не стоит.

Когда еда пожрет эти деньги, как они будут возвращать их ростовщику? Голова шла кругом от голода и горькой правды, однако она решилась идти ва-банк:

– Двадцать солей, и я уступлю его вам.

– Замечательно.

Его согласие приятно удивило Мадлен. Медальон, словно по волшебству, мгновенно исчез в руках оценщика, и он отсчитал монеты, выкладывая их по одной на прилавок. По крайней мере, ей будет чем кормить семью ближайшие пару недель.

Видя, как она ссыпает монеты в карманы под юбкой, ростовщик достал холщовый, сильно потертый кошелек.

– Держите, девочка, дарю.

Мадлен с бесконечной осторожностью переложила туда монеты.

– Спасибо, сударь.

Она вышла из лавки с легким сердцем, предвкушая, какой пир закатит вечером, но тут же одумалась. Нельзя все тратить сразу же. Деньги, как и ведение счетов, были делом мужчин, и она никогда таким не занималась. Так что она понятия не имела, сколько монет стоит иметь при себе.

«Двадцать солей…»

Она наивно решила, что не должна тратить больше одного соля в день. Но что можно купить на рынке за соль?

Конечно, она всегда сопровождала мать, но лишь носила корзину с продуктами и глядела на мальчишек-ровесников, которые строили глазки в ответ, отчего все внутри наполнялось трепетом.

Ее учили, что нужно уметь шить, заниматься хозяйством и слушаться будущего мужа: вероятно, юного коллеги отца. Это он будет заведовать счетами и выдавать ей необходимую для покупок сумму. Да, до смерти отца будущее Мадлен было простым и понятным. Мать твердила ей, что главное качество, какого вправе ждать мужчина от супруги, – это скромность, и в этом отношении родители воспитали ее прекрасно. Ее скромность граничила с самоуничижением. Но теперь, когда отец умер, она понимала, что такое воспитание совершенно бесполезно.

Нужно было рассказать все Пьеру, у него хорошо с расчетами. Нет, нельзя: придется признаваться, откуда у нее деньги. Она справится сама.

Мадлен, с корзинкой в руке и полным кошельком у бедра, приветствовала широкой улыбкой садовников их предместья, обрезавших фасоль. Она радостно дошла до базарной площади. Над прилавком с экзотическими специями сушились гирляндой красные перчики. Мадлен остерегалась новых, привезенных из Америки растений: поговаривали, что некоторые из них действуют как медленный яд, убивая понемногу. К тому же стоили они целое состояние. Сегодня она готова заплатить достойную цену, но лишь за те овощи, которые стараниями королевы везут из Италии, вроде артишоков и свеклы, у которой даже ботву можно есть. А главное, она купит мяса. Обойдя торговца топинамбуром, она встала в очередь к мяснику. Сегодня вечером она им сделает сюрприз, чтобы они забыли про те густые подливы, в которых плавали потроха со скотобойни. Ожидая своей очереди, Мадлен уже придумала рецепт: она медленно потушит нежнейшее мясо с маринованными овощами, так, чтобы его сок, загустев, словно патока, раскрылся алой позолотой.

– Сте-коль-щик! Сте-коль-щик! – прокричал разносчик с большими стеклами за спиной.

Мадлен взглянула на свое отражение в них и сама себе показалась красивой. Красивой, как песнопения в храме. От этой мысли у нее сжалось сердце. С тех пор, как арестовали Анна дю Бура, церкви заперли двери. Она вспомнила всадника на белой лошади, возвышавшегося над толпой во главе солдатни, и вздрогнула.

Она подошла к прилавку, сделала заказ и гордо протянула монеты. Мясник машинально попробовал монету на зуб. Его доброжелательная улыбка вдруг застыла и оплыла злым оскалом.

– Так-так, малышка, обокрасть меня пытаемся?

– О чем вы? – возмутилась Мадлен.

– О том, что монеты у тебя фальшивые, вот о чем.

– Не может быть!

Она порылась в кошельке и достала другие.

– Вот, держите!

Мясник покачал головой и вытряхнул содержимое приготовленного для нее свертка обратно.

– Нет, подождите! Это ошибка.

Но он уже повернулся к следующей мещанке, которая окинула Мадлен высокомерным взглядом.

– Постойте! Дайте мне хоть что-то, у нас ничего не осталось!

– Я знаю: обычно она к вам не ходит, вы же не станете ей милостыню подавать! – запротестовала женщина.

– Прошу вас, – взмолилась Мадлен.

Мясник обернулся, взял пару неказистых картофелин и бросил ей.

– Держи, это у меня для свиней лежало. А теперь прочь, замарашка!

Краснея от стыда и глядя под ноги, Мадлен торопливо подняла овощи и побежала, распугивая вольно гуляющих куриц.

* * *

Лишь оказавшись одна в каком-то переулке вдали от толпы, она остановилась и посмотрела на то, что у нее в корзинке. Стыд сменился злостью. Она решительно развернулась и зашагала быстрым шагом, пока, запыхавшись, не дошла до лавки ростовщика.

Он пересчитывал монеты, называя вслух цифры, которые подручный заносил в учетную книгу, прикусив язык. Когда она вошла, мужчина удивленно поднял голову. Она вытряхнула оставшиеся монеты на прилавок.

– Вы заплатили мне фальшивыми деньгами.

Ростовщик поправил очки, сморщил нос. Но даже не стал смотреть на монеты.

– Это ваши деньги, мадемуазель. Вы только что достали их из своего кошелька.

Подручный с мокрой отвисшей губой кивнул, поддакивая хозяину.

– Вот видите – я говорю правду.

Мадлен растерялась.

– Верните мне медальон.

– Какой медальон?

Она огляделась, не зная, на чем задержать взгляд среди полок, по которым до самого потолка взбирались самые разные вещи: щербатая посуда, потускневшее столовое серебро, гусиные перья, чернильницы, бархатные камзолы, мечи с гербами на эфесах, кружевные воротники-жернова, подсвечники, шнуры для штор, шаткие сундучки.

– Где он? Верните его!

– Я не знаю, о