Путь в бессмертие - Николай Архипов

Сан Саныч замолчал. Опустил голову и тяжело вздохнул.

– После войны домой пришёл. Мы до этого плохо жили. Бедно. Пришёл. Думал, что вот, завоевал себе свободу, буду жить хорошо. Поначалу так оно и получилось. Землю дали, женился. Работал с зари до зари, хрип на этой самой земле гнул и по сторонам не глядел. Вот и проглядел. Кончился НЭП. Словно и не начинался. Меня в кулаки в один момент записали. Оказалось, что всё, что я своим горбом заработал, не моё, а заслуги мои прежние даже не помянули. А ведь предупреждали умные люди. Не раз предупреждали. Всё на заслуги свои надеялся, да пронадеялся. Вот так, парень. Оказался я в Сибири с молодой женой и ребятёнком. Без штанов.

Сан Саныч достал кисет и трясущимися руками стал сворачивать вторую папиросу.

– А потом? – не выдержал Иван. – Что потом?

– Да ничего… Не было никакого потом и больше вообще никого не было. Один я остался. Живу зачем-то, сам не знаю зачем. Вот на войну призвали. Воюю теперь… Поначалу смерти искал. Не нашёл. Потом понял, что сам себя обмануть решил… Нет, рано помирать. Рано. Прогоню ворога из России, и ничего мне больше не надо будет. Ты парень правильный, поймёшь когда-нибудь. Ладно. Заговорил я тебя. Спать пора. Завтра могёт быть и поговорить-то не удастся.

Иван проводил глазами старого солдата и задумался:

– Не всё так гладко было в те времена. Выбор большой, а найти нужную дорогу не каждый сумел. Саныч вон заплутал. Теперь расплачивается. Да и времена сейчас не те. В одном он прав. Врага гнать надо, а не рассуждать.

В семь часов утра прозвучала команда к форсированию Днепра. Сан Саныч и Фёдор, работая баграми, оттолкнули понтон от берега, дружно заработали шестами. Двинулись. Предстояло переплыть двухкилометровую ширь реки. Где-то на том берегу слышались раскаты боя. Там отчаянно сражалась триста тридцать третья стрелковая дивизия, форсировавшая Днепр накануне. Именно она сейчас стягивала на себя все силы противника и отвлекала от переправы. Благодаря ей и удалось незаметно одолеть реку. Тихо подошли к берегу, стали спешно высаживаться. Вот тогда-то противник и обнаружил, что прозевал форсирование целого полка, да ещё с артиллерией. Тут же загрохотали немецкие пушки. Разорвались первые снаряды, круша уже пустые понтоны. С берега застрекотали пулемёты.

– Проснулись, гады, – выкатив орудие подальше от берега, проговорил Иван. – Сейчас начнётся.

Он быстро огляделся, взял автомат в руки и скомандовал:

– Ивашов, Засекин! За мной! Остальным катить орудие!

Он бросился вместе с другими артиллеристами очищать место для позиции. Иван бежал, стреляя на ходу по фрицам, и заметил, что по ним строчит пулемёт из окопа, оплетённого хворостом. Артиллеристы залегли. Он тоже пригнулся, достал гранату и бросил её в окоп. Взрыв, второй, третий… Пулемёт замолк. Атака возобновилась. Вот и окопы. Иван спрыгнул в развороченное пулемётное гнездо и дал очередь вдоль траншеи. Двое немцев тут же сложились пополам, словно переломились. Разгорелась рукопашная. Иван стрелял, бил прикладом. Патроны закончились. Иван схватил брошенный немецкий пулемёт и им крушил неприятеля. Постепенно продвигался вместе с артиллеристами всё дальше и дальше. В итоге место для орудий расчистили, но обстрел вражеской артиллерии не прекращался. Урону он большого не нанёс, а вот понтоны разбил вдребезги. Стали поднимать орудия. Берег был высокий, песчаный. Каждую пушку облепили со всех сторон и потащили в гору. Тащили тяжело, напрягая силы до предела, скользя сапогами по мягкому песку. Тащили, рвали жилы, но тащили. Но вот и позиция. Наконец-то дотащили.

– Гляди, командир, что эти фрицы понастроили, – указывая на окопы, засмеялся Фёдор. – Чёрте что, а не окопы.

Иван присмотрелся. Действительно. В горячке он даже внимания на них не обратил. Перед ними тянулись довольно нелепые на первый взгляд сооружения. Выкопанные в песке траншеи неполного профиля были опутаны хворостом, как тын в огороде. Солдат в них мог только сидеть или лежать. Они были глубиной всего по пояс.

– Ничего смешного не вижу, – серьёзно сказал Иван. – Они и из таких траншей неплохо держали оборону. Дело тут не в окопах.

– А в чём тогда? – недоумённо спросил Фёдор.

– А в том, товарищ Ивашов, что умелый и грамотный солдат и без окопов отразит атаку. Нельзя недооценивать врага. Фашист хоть и сволочь, но драться умеет получше нас с тобой.

– Это верно, командир, – согласился Фёдор. – Воевать они сильно горазды.

В тот же вечер следом за первым эшелоном под непрерывным огнём противника форсировал Дон шестьсот десятый полк, а утром и шестьсот девятнадцатый. Плацдарм на правобережье достиг уже почти километра по фронту и нескольких сот метров в глубину. Немцы в спешном порядке перегруппировали свои части и стали наносить удар за ударом по узкой полоске захваченной земли. С воздуха их непрерывно поддерживала авиация. В зоне боевых действий появились части подошедшей сорок шестой пехотной дивизии немцев.

– Танк прямо! Бронебойным! Заряжай! Орудие! Правее двадцать! Прицел семь, девять! Орудие, твою…, – без устали кричал Иван, уже и сам оглохший от бешеной стрельбы.

Атаки не прекращались ни на минуту. Перед высотой намертво замерло, исходя чадящим дымом, немало вражеских танков, валялись трупы немцев, а противник всё шёл и шёл на горстку русских солдат, вцепившихся зубами в клочок родной земли, обозначенный на штабных картах высотой 105,4. Не осталось и места, в которое не попал бы снаряд или бомба. Всё было перевёрнуто вверх дном, но сбросить обратно в реку советские полки фашистам так и не удалось. С левого берега их поддерживали ещё не успевшие переправиться батареи дивизионной артиллерии. Корректировали огонь по телефонной связи.

Уже под вечер немцы с новой силой обрушились правее, на триста тридцать третью дивизию. На участке двадцать пятой дивизии бои временно затихли.

– И сколько же сил у этих фрицев? – утирая лицо, проговорил Засекин. – Бьём их, бьём, а всё никак не перебьём.

– Я тебе то же самое могу сказать, – ответил Фёдор. – Могу поспорить, что немец думает то же и про нас.

– Закончить перекур, ребята, – просматривая в бинокль окрестности, сказал Иван. – Немец снова полез, а у нас снарядов в обрез. Всё, шабаш. Идут. Танки и пехота. Всем приготовиться.

Иван оглянулся на реку. Там продолжали переправляться оставшиеся части дивизии.

– Попадут в переплёт мужики, – подумал он и закричал, повернувшись лицом к врагу. – Осколочным заряжай!

И снова стонала земля от разрывов, снова свистели пули, снова гибли люди. Днепр уже кипел от бомб и снарядов. Разлетались вдребезги понтоны, как игрушки, так и