Путь в бессмертие - Николай Архипов

– Печально, юноша. Очень печально. Как же ты дальше воевать собираешься, если даже ни разу не дрался? Вот мы тут все в энтом деле собаку съели, а ты даже драться не умеешь. Нападёт на тебя фашист какой-нибудь. А то, что нападёт, можешь не сомневаться. Что ты с ним тогда делать будешь? Глазами лупать или что?

Виталик облегчённо выдохнул. Он думал, что Фёдор как всегда высмеивать его собрался, а разговор, похоже, предстоял серьёзный.

– Управлюсь как-нибудь, – пробурчал Семёнов.

– Нет, друг ты мой ситный, – на полном серьёзе сказал Фёдор. – Как-нибудь пусть немец воюет, а ты должен убить его. Быстро и чётко.

– Ты это к чему, Фёдор? – встрял в разговор Иван.

– А к тому, командир, что есть у нас в расчёте специалист по борьбе, – Фёдор указал рукой на сидевшего рядом с ним второго ящичного Петра Засекина.

Все повернулись к Засекину, ровеснику Ивана. По виду Пётр не был похож на борца. Среднего роста, такого же телосложения, он ну никак не тянул на спортсмена, тем более на борца. Больше, пожалуй, он походил на московского интеллигента.

– Это правда, Засекин? – спросил Иван.

– Есть немного, товарищ сержант, – просто ответил Пётр.

– Видел я давеча в роще твоё немного, – сказал Фёдор. – Он, товарищ командир, сучья толщиной в руку влёт перешибает, а ногами крутит как акробат.

Иван вопросительно посмотрел на Петра. Тот улыбнулся:

– Я с родителями до войны в Китае несколько лет жил. Там меня и обучили борьбе. Шуайцзяо называется. Вот тренируюсь.

– Молодец, Фёдор. Правильно подметил, – обрадовался Иван. – Но почему один? Нам всем неплохо бы поучиться врага валить по науке. Итак, Засекин. Приказываю продумать, как в свободное время проводить обучения со всем расчётом. Разработай методику и доложи.

И вот начиная с этого вечера расчёт Селивёрстова, к удивлению батальона, стал заниматься борьбой. Засекин оказался неплохим тренером, и вскоре к ним присоединились ещё несколько бойцов из соседних расчётов. Исключением стал только угрюмый Сан Саныч. Иван спросил его, почему тот игнорирует занятия. На что тот коротко заявил:

– Поздно мне, командир, ноги к небу задирать, а с фрицем я и без вашей физкультуры управлюсь, – он показал свой кулак. – Я этой штукой бычка годовалого с ног валю. Вряд ли кому от неё поздоровиться, тем более немцу. Так что крутите ваши сальты без меня.

Отдых артиллеристов к их величайшему сожалению быстро закончился, как, впрочем, всегда заканчивается всё хорошее. Дивизия к тому времени была уже полностью укомплектована, подготовлена к предстоящим боям и уже двадцать второго сентября скорым маршем вышла на берег Днепра в район села Вороново, что раскинулось несколько севернее самого Запорожья. Дивизии предстояло форсировать реку как раз в этом месте. Но правый берег ни для какой переправы был вовсе не приспособлен. Крутой, песчаный, он уже представлял собой естественную преграду. Однако по указанию Ставки Верховного Главнокомандующего необходимо было с ходу форсировать Днепр и закрепиться на том самом неприступном берегу. Задача была поставлена далеко не из лёгких. Тем более, взять при всём этом глубоко эшелонированную оборону, названную немцами Восточным валом, было уж и совсем нереально. Немец к тому же воевал очень даже грамотно, а в техническом отношении у него всегда был полный порядок. Единственная надежда была только на то, что неприятель не успел как следует закрепиться и приготовиться к предстоящему бою.

С раннего утра начали готовить понтоны для переправы орудий и людей. Материала на это дело в наличии не оказалось. Его вообще не было. Пришлось колотить снасти из чёрт его знает чего. Тащили из сёл доски, двери – всё, что могло бы держать людей и орудия.

– Леса мало, а чем прочнее построим понтон, тем больше шансов дотянуть до берега, – объяснял Иван.

Сам он, закатав рукава гимнастёрки, обрубал сучья привезённых хилых ёлок.

– Какой к чёрту понтон из этой требухи получится? – ругался про себя Иван. – Как топоры на дно уйдём вместе с пушкой. Эх, кабы пару брёвен где раздобыть.

– Есть, товарищ командир, – подбежал к Ивану запыхавшийся Витёк.

– Чего есть? Почему не работаешь? – недовольно спросил Иван.

– Там накат блиндажа, – начал объяснять Витёк. – Старый, заваленный, но не гнилой. Сан Саныч нашёл.

– За мной, – поняв, о чём речь идёт, скомандовал Иван.

Недалеко у берега действительно был обвалившийся блиндаж. Заросший густым бурьяном, он был почти незаметен со стороны берега. Видно, что ещё в сорок первом здесь оборона была.

– Молодцы, ребята. Теперь не потонем, – обрадовался Иван. – Чего стоим? Быстро разобрать.

Работа закипела. Лопатами расчистили брёвна от земли и начали поднимать их наверх. Материал был не новый, но для плота вполне годился. Подбежали бойцы из соседнего расчёта, стали помогать.

– Мужики! – раздался крик Сан Саныча из ямы.

Иван подбежал к краю блиндажа и заглянул вниз. Там из-под лежащего настила торчала полуистлевшая кисть руки человека. Все замерли, молча глядя на остатки блиндажа, ставшего могилой для неизвестных солдат. Иван снял пилотку. Все обнажили головы. В воздухе повисла тишина. Сколько же их, таких вот могил, по всей земле разбросано? И не счесть. И сколько их ещё будет впереди? Тоже не счесть. Но такова уж участь солдата. Погибнуть за многие вёрсты от родного дома. Погибших бойцов похоронили прямо возле разобранного блиндажа, выкопав братскую могилу на высоком берегу красавца Днепра.

К вечеру понтон общими усилиями был наконец-то готов. Иван после ужина сидел на берегу реки и любовался раскинувшимися перед ним тёмно-синими просторами. Солнце в спешке уже уходило уже за горизонт, и вода в Днепре постепенно становилась чернее самой ночи. В ней уже, словно в колыбели, качались первые робкие звёздочки, а около берега дрожал от вечернего озноба острый серп месяца.

– Чего задумался, командир? – рядом сел вечно угрюмый Сан Саныч.

– Да вот, любуюсь, – несколько рассеянно ответил Иван.

– Не переживай, переправимся, – как всегда коротко сказал Сан Саныч.

– Конечно, переправимся. Я в этом даже не сомневаюсь. Не в первый раз, – Иван повернулся к Сан Санычу. – А ты давно воюешь?

Сан Саныч, не торопясь с ответом, стал сворачивать свою дежурную папиросу, время от времени поглядывая на дальний берег реки.

– Давно, – Сан Саныч закурил, пуская по ветру сизый дым махорки. – Я, паря, ещё в Гражданскую начал. Молодой был, горячий. А более всего глупый. Наслушался агитаций от кожанок и попёрся за светлое будущее шашкой махать направо и налево.

– Так ты в Гражданскую воевал? – восхищённо спросил Иван.

– Воевал… – Сан Саныч на минуту задумался. – Смутное тогда время было. По колено в кровищи ходили. И правых и левых к стенке