Дассария - Абай Тынибеков

– Ну вот и хорошо. Видишь, мы с тобой можем общаться. Теперь мы узнали друг друга. Да, это очень хорошо. Как же тебе, наверное, трудно жить приходится! – уже думая о нём и искренне сочувствуя, с грустью прошептал юноша. – Мне, здоровому, и то порой тяжко, но всё же полегче, чем тебе. Я в отличие от тебя и говорю, и слышу. Только меня бы кто услышал и поговорил бы по душам. Ладно, всё равно я рад тебя видеть. Пора мне. Пойду, пожалуй. Не буду больше мешать тебе.

Тимей по-дружески коснулся плеча воина, улыбнулся и поднялся на ноги. Охранник тоже встал, проникновенно глядя ему в глаза. Они немного постояли. Когда Тимей отступил и стал уже разворачиваться к двери, воин приложил ладонь к сердцу и склонил голову. Тимей, совершенно не ожидавший такого отношения к себе и от этого вдвойне тронутый почтительным поведением, на мгновение замер в растерянности, но быстро опомнился и серьёзно произнёс:

– Кто бы ты ни был, ты так же одинок, как и я. Для меня важно, что ты хороший человек и достойный воин.

В ответ также склонив голову, он быстро вышёл из казармы, тут же окунулся в жаркий день и заслонился рукой от ослепительного света. Тимей был уверен, что эта их встреча первая, но не последняя.

* * *

Дассария в эту ночь не мог уснуть, вспоминая каждую деталь общения с молодым греком, который так неожиданно наполнил душевным теплом ушедший день.

* * *

Прошло три дня. Прибывший к Тимею ранним утром вестовой передал ему приказ командующего городской стражей о немедленном прибытии. Тимей быстро собрался и спешно отправился к военачальнику, не зная цели вызова и не имея даже малейшего предположения на этот счёт. Вернулся он уже начальником отряда, в котором и нёс службу, внешне отличаясь от себя прежнего небольшим бронзовым знаком, прикреплённым к плащу на правое плечо. Теперь в его подчинении находились все пятьдесят человек, с кем лишь вчера на равных он заступал в караулы. Поменялся и объект несения дозора. Отныне им стали западные городские ворота.

В полдень, сам не заметив как, он уже стоял перед дверьми казармы, не решаясь войти в них, – боялся, что вчерашнего охранника там не окажется. Ему почему-то очень сильно захотелось ещё раз увидеть этого человека, поделиться новостью о назначении на более высокую должность, угостить вином, теперь уже холодным и почти свежим. Вопреки переживаниям, охранник оказался на месте и, увидев его, приветливо улыбнулся, будто давний знакомый, шагнул навстречу, оглядывая с головы до ног. Они присели на бревно. Охранник взглянул на знак и вопросительно посмотрел в глаза Тимея.

– Вот, я уже командую целым отрядом, – не зная, как это показать, Тимей махнул рукой. – А ведь ты приносишь удачу! Не успел я повстречать тебя, как меня тут же повысили. Да ещё как повысили!

Юноша ткнул рукой в свой знак, сжал кулак и выставил вверх большой палец, что означало «очень хорошо». Поняв, охранник довольно кивнул головой, по привычке выпятив нижнюю губу. Тимей улыбнулся, радуясь простой человеческой реакции. Ему понравилось, что воин сразу заметил маленькое новое отличие. Он ещё не успел и рта открыть, как охранник уже поднялся, надел шлем, показательно поправил свои доспехи и оружие и, испуганно вытаращив глаза, вытянулся, нарочито выражая готовность исполнить любое его приказание. Тимей, видя, с какой подчёркнуто угодливой поспешностью воин сделал всё это, понял весёлое настроение и шутливое поведение и, больше не сдерживаясь, рассмеялся от всей души, задирая по-детски колени, припадая к ним грудью, да так, что на глазах выступили обильные слёзы. Охранник неподвижно стоял и смотрел искрящимися глазами, в широкой улыбке обнажив ровные белоснежные зубы. Когда Тимей, вдоволь насмеявшись, утёр лицо и поднялся на ноги, новый товарищ неожиданно крепко обнял его, затем, быстро отодвинувшись, сжал сильными пальцами его плечи, серьёзно заглянул в глаза, после чего вновь, но уже по-особенному кивнул, почтительно отступил на шаг и склонил голову. Тимей какой-то миг растерянно взирал на него, ещё не зная, как теперь поступить, но уже понимая, что совершённое охранником сейчас и было тем самым настоящим признанием полученного им нового повышения по службе и искренним поздравлением. Всем сердцем Тимей почувствовал благодарность к этому человеку, но по-прежнему не мог сообразить, как выразить её. Выйти из возникшей неловкой ситуации помог охранник, показавший рукой на фляжку.

Они ещё долго сидели, передавая сосуд друг другу, пока не закончилось всё содержимое фляжки. Юноша молчал, ни о чём не думая. Впервые за долгие месяцы ему было хорошо. Душа пребывала в спокойствии, а сердце налилось радостью, словно он побывал среди верных друзей. Уже вечерело, и каждому из них пора было идти по своим делам. Выйдя наружу, они с наслаждением вдохнули чистый воздух. Тимей, прежде чем проститься, указал рукой на себя и городские ворота, что виднелись вдали, тем самым показывая, что отныне он всегда будет находиться там. Охранник кивнул, сжал кулак и выставил вверх большой палец. Они поняли друг друга.

* * *

По прошествии трёх дней начальник отряда охраны, в котором служил Дассария, отвёл его к западным городским воротам и передал начальнику отряда стражи Тимею, пояснив, что, согласно военному списку, имя воина Федон и он призван из небольшого города Берроя, что расположен на юго-западе Македонии. Не подозревавший о просьбе Тимея к командованию, Дассария теперь догадался, почему вдруг его перевели в другую службу, и был доволен, что ещё на шаг оказался ближе к своей цели.

* * *

Шло время, и Дассария, он же Федон, уже знал много греческих слов, каждую ночь повторял их, проверяя свою память, вспоминая всё услышанное за день, сопоставлял с увиденным, складывая по крупицам все полученные сведения, чтобы представить общую направленность действий врага. Теперь он знал имя своего друга и начальника. Из всей добытой и познанной информации он, к своему удивлению, ничего угрожающего сакам не уловил. То, что новый город должен служить греческому царю оплотом мощи и надёжности в этих краях, ни для кого не являлось тайной, было понятно и объяснимо. Накапливаемые здесь войска больше смотрели на восток, нежели в степи кочевников, что подтверждалось постоянными разговорами, ведомыми как простыми воинами, так и военачальниками. Сколько он ни прислушивался, а нигде и ни разу не услышал даже слова о возможном походе в его земли.