Вологодское разорение - Александр Владимирович Быков

«Хорошо, что двор огнем не тронуло, а то бы конец», – думала она про себя.

Первое, что надо сделать, – пристроить в безопасное место парнишку.

«Жив ли старец Галактион? – подумала она. – Пойду к нему, тут недалече».

Она выглянула на улицу – никого. Стемнело, супостаты за стенами закрылись, пируют, а тут, на посаде, тихо, никто не обидит – рассудила про себя.

Феклуша схватила в охапку ребенка и стала пробираться в сторону кельи старца Галактиона на речку Содемку.

Галактион был жив, погром прошел мимо утлой келейки. Весь день он молился Богородице о ниспослании помощи, но никто не услышал молитвы старца.

Ближе к ночи появилась Феклуша.

Что это, знамение? Сердце старца тревожно сжалось. Опять эта девочка. Почему Богородица ведет ее к нему, откуда сие?

Он снова подумал, что Феклуша по возрасту как раз вровень с его пропавшей дочерью. Ему показалось, что в ней есть черты его покойной жены. А вдруг? Старец чувствовал, как волнуется, пытался отогнать непрошеные мысли.

– Приюти нас ради Христа, старче, – жалобно попросила Феклуша, – насилу спаслись мы от лихоимцев.

– Проходите, Бог милостив, всяк человек и возраст ему близок. Коли спаслись вы – так, значит, Господь решил.

Галактион привел девушку и мальца в келью, накормил чем мог, потом отошел в угол, разворошил солому, открыл дверцу.

– Вот тут тайный ход и земляная коморка, прячьтесь туда. Ход ведет к реке, к обрыву у виловатой березы. Выход снаружи корнями прикрыт, в случае чего – незаметно отсидитесь. Воды из реки возьмете, накормишь мальца толокном, не оголодаете. Сидите тихо, засветло выходить ни-ни, а я за вас молиться буду.

– Поняла, батюшка, – кивнула Феклуша, – схоронимся, как скажешь.

Они просидели в погребе весь следующий день. Время от времени Феклуша выглядывала из убежища и видела, как догорает Вологда. Старец все это время молился, и как будто впрямь беды обходили келейку Галактиона стороной.

К вечеру Феклуша осмелела и, когда малыш уснул, вышла на воздух. Она осторожно продвигалась по берегу Содемки, вглядываясь вперед и стараясь не шуметь. В городе к исходу второго дня разорения было тихо. Храбрости нападавших хватало только на светлое время, но как только зашло солнце, они закрыли городские ворота и поспешили обезопасить себя караулами, выставленными по стенам. Впрочем, жадные до добычи небольшие ватаги захватчиков кое-где еще бродили на пепелищах.

Феклуша, пораженная созерцанием пожарищ, не заметила, как отошла от келейки шагов на двести, очутившись неподалеку от сожженной церкви Екатерины.

– Стой, девка! – услышала она совсем рядом.

Обернулась: казаки, двое, и оба пьяные – видимо, разглядели в сумерках девичью косу.

– Сюда иди, побыстрее, не тронем, – уговаривал Феклушу один, медленно приближаясь к девушке.

Та на какое-то мгновенье опешила, потом очнулась и побежала со всех ног назад к Содемке.

– Стой, курва! – заорал второй станичник. – Не уйдешь, поймаю, так не взыщи!

Феклуша бежала со всех ног. Вот и речка, береза виловатая, вход в укрытие. Успела. Ей показалось, что казаки отстали.

«Надо предупредить старца», – решила девушка и, забежав в келейку, выпалила впопыхах Галактиону:

– Там, у церкви Екатерины, казаки!.. Они меня видели, но я убежала… Темно уже, может, не найдут?

Старец с укоризной покачал головой:

– Ослушание доведет до беды, скорее полезай в подпол и сиди тише воды.

Феклуша открыла дверцу в свое убежище. Спустилась внутрь и затихла. Не прошло и четверти часа, как на пороге келейки появились казаки.

– Эй ты, старый хрен, где девку прячешь, показывай.

– Бог с вами, станичники, нет здесь никого, один я.

– Врешь, старец! – пьяный казак схватил Галактиона за цепь.

– Волоки его на волю, я посмотрю по углам, – крикнул другой.

Первый казак вытащил сопротивлявшегося старца из келейки, обмотал цепь вокруг дерева и закрепил звенья так, чтобы Галактион не мог никуда двинуться.

– Ну, где она?

– Да нет никого!

Казаки зажгли огонь. Но то ли были пьяны, то ли утратили зоркость взгляда, но заветную дверцу под ворохом соломы не разглядели.

– Померещилось, что ли?

– Да нет, сюда девка побежала, больше некуда, дальше лес!

– Сейчас мы узнаем у этого святоши, где она.

Казаки вышли из сруба. Один схватил деревянную «курицу» – изогнутую палку, на которой лежал желоб для стока воды, и со всей силы ударил ею Галактиона.

Старец застонал и повис на цепях. Они били его чем под руку попадется, пинали сапогами, хлестали нагайкой. Галактион молчал.

– Кончился чернец, – сказал один из казаков, – не шевелится. Давай запалим келью. Если девка там, задохнется в дыму. Если нам не досталась, то и никому.

– Точно, – сказал другой казак, – так наш пан офицер говорит: «нихель Цезар, нихель пробит»[58].

Они зажгли пучок соломы, бросили его на крышу, подождали, пока занялось, и пошли назад к городской стене.

Феклуша сначала не поняла, откуда дым, а когда сообразила, то вытащила малыша на волю к речному обрыву и оттуда смотрела, как догорает Галактионова келья.

Ближе к утру она набралась смелости и подошла к пепелищу. Старец был на дворе, примотанный своей цепью к дереву. Он чуть слышно дышал. Феклуша, откуда и силы взялись, перетащила его к реке, умыла, хотела перевязать битые места.

– Не надо, дочка, умереть хочу, – едва слышно сказал Галактион. – Все сбылось: и град погиб, и люди его побиты. Не послушались Богородицу, и вот кара небесная!

Сказал и умер.

Феклуша смотрела на старца и ничего не видела. Глаза застилали слезы. Несчастная проклинала себя за то, что попалась на глаза казакам, ведь это она привела разбойников к келье и погубила старца. Он принял муку, но не выдал тайное место, спас ее и малыша, сына Аграфены Соколовой.

Получается, как Христос: «смертию смерть поправ».

Феклуша попыталась оттащить старца к березе, но тщетно: мертвое тело вдруг стало очень тяжелым. Так и оставила у воды, только прикрыла холстиной.

Днем того же дня мимо речки Содемы шли назад казаки-разбойники. Феклуша наблюдала за ними из своего укрытия под обрывом у корней виловатой березы. Грамоты она не знала, но очень хотела счесть, сколько их было, грабителей-супостатов, и потому загибала пальцы на руке, рисовала на песке черточку каждый раз, когда пальцы обеих рук оказывались зажаты в кулак. Набралось две руки черточек и еще пара. Отряд, как выяснилось, был небольшой, чуть больше двух полусотен.

Почему же нападавшие малым числом одолели большой город? Ответа Феклуша не знала. Теперь захватчики покидали Вологду. После первой полусотни шли подводы с награбленным,