Вологодское разорение - Александр Владимирович Быков

Дворовые князя Григория выскочили на шум, похватали кто что мог, но дать отпор не смогли – пали все до единого под ударами сабель.

– Ищите его, ведите сюда! – кричал предводитель нападавших.

Но не тут-то было! Князь Григорий в одном исподнем с саблей и пистолем отчаянно защищался. Выстрелом убил первого, зарубил еще одного, и только третий стрелой в плечо достал воеводу.

Раненого князя Долгорукова приволокли к предводителю.

– Знаешь, кто я? – спросил тот.

– Вор, изменник!

– Нет, князь, изменник и вор – это ты, а я – атаман Баловень, на службе у королевича Ладислава состою и пришел сюда, чтобы наказать тебя и холопов вологодских за воровство ваше и помощь ярославским изменникам. Ты, боярин, конечно, меня не помнишь, но я хорошо тебя знаю, еще по Троицкому осадному сиденью. Немало ты наших казаков тогда положил. Они, умирая, просили с тобой поквитаться. Знать, время пришло.

– Врешь, сучий сын! – выдохнул Долгоруков.

Атаман усмехнулся.

– Ведите его во двор, пусть полюбуется на своих.

Во дворе лежали тела дворовых князя. Повсюду была кровь. Тем, кто выжил, нападавшие связали локти. Среди пленников князь Григорий увидел свою молодую жену. Она была в одной исподней рубахе, и только богатый узор по рукавам и подолу выделял ее среди других пленных баб.

– Хорош ясак, братья! – закричал Баловень. – Будет с кем развлекаться. Чур, княгиня моя! Ты ведь мне разрешаешь, князь Григорий?

Долгоруков изо всех сил подался вперед, вырвался, хоть и был ранен. В этот момент он был страшен. Нападавшие на миг растерялись, но атаман спокойно достал из-за пояса пистоль и в упор выстрелил в грудь Долгорукову.

– Принял смерть, государев изменник! Эй, господа, прошу вас в гости в Вологду! – Обращаясь к своим, прокричал он. – Теперь я, новый воевода, дарю вам город на три дня. Берите что хотите! Кто будет перечить или оружие возьмет, не щадить. Тут все до одного изменники и достойны смерти.

– А баб куда? – спросил кто-из нападавших.

– Всех полонянок на двор к съезжей избе. Поделим по-братски, паны! А сейчас за дело. В городе полно добра – и все оно ваше, господа, забирайте, дарю!

В тот сентябрьский день кровавая заря встала над Вологдой раньше позднего осеннего светила. Запылали дворы, по улицам небольшими группами по пять-семь человек от дома к дому двигались ватаги нападавших и все крушили на своем пути.

Никто не смог противостоять им. Воевода Григорий Долгоруков пал от рук атамана Баловня вместе со своей челядью. Второй воевода, князь Иван Одоевский, на свое счастье оказавшийся в тот день в гостях у торговых людей на Козлене, как только в городе поднялись дымы от пожаров, вскочил в седло и велел собирать на окраине ратных людей. На зов трубы пришло всего-то два десятка, и те одеты и вооружены кто во что горазд.

– Сколько супротивников, кто знает? – кричал воевода.

– Да сказывают, рать тысяча с гаком сабель пришла!

– Тогда приказываю отходить, умереть мы всегда успеем! – скомандовал князь Иван.

– Там же добро наше, жонки, детишки! – возмутились стрельцы.

– Никого не держу. Пешие остаются, конные за мной – мы вернемся с подмогой.

Небольшой отряд князя Одоевского ускакал по Московской дороге, бросив жителей на произвол судьбы, свернул за рекой Комелой налево и устремился прямиком в Шуйскую волость за подкреплением. На повороте за Комелой Одоевский отправил двоих гонцов в направлении Ярославля предупредить о нападении на Вологду.

– Скажете, что я собираю рать по уезду и, как будет с кем, пойду воевать супостатов.

Возница Архип, что гулял в кабаке у Пятницких ворот, с утра запряг лошадь и отправился к пристаням, как вдруг привычно тихое утро разорвали истошные крики. Навстречу ему неслась конная лава, издавая крики и улюлюканья. Он и подумать не успел, как окружившие возницу люди в казацких одеждах потребовали распрягать лошадь.

– Как же я без кормилицы? – изумился возчик.

В тот же миг удар саблей положил его на землю. Казаки быстро обрубили постромки и, взяв под уздцы конную добычу, поскакали дальше.

У пристаней вологодских тоже шел бой. Купцы со своими людьми защищали товар. В воздухе кое-где витал дым от выстрелов, пахло гарью и порохом.

– Скорее, скорее, отчаливайте! – кричали обороняющиеся тем, кто был в стругах.

Несколько лодок с товаром отошли от берега, кое-кто из тех, кто отражал натиск нападавших, тоже успели к реке.

– Дружно – пли! – командовали со струга. Раздался залп. Нападавшие казаки остановились, кто-то упал с коней замертво, кто-то залег в укрытие.

– Отходим! – закричали с кораблей. – Поднимай парус!

Какой к чертям парус в тихое осеннее утро, когда нет ни малейшего ветерка! Все, кто был на кораблях, сели на весла и с большим поспешанием двинулись вниз по реке подальше от города. Особенно налегал на весла кабацкий завсегдатай Ермилка. Он с утра ждал на пристанях возницу, чтобы грузить товар, а тут воровские казаки! У купцов все под рукой: и порох, и пищали. Встретили ворога как полагается, отбились и спаслись. Спасся и Ермилка.

Жители Козленской и Фрязиновской слободок, где жили в основном торговые люди, остались в живых почти все – у неприятеля просто не было сил для захвата этих частей города. Река приняла тех, кто сел в лодки, и они смогли переждать погром в Устье Вологодском, страшась вернуться в город, – туда, где на разграбление остались их дома и пожитки.

Амбары, где, по слухам, хранилась государева казна, нападавшие взяли без труда. В этой ватаге захватчиков было больше людей в польских одеждах, слышалась чужая речь.

Когда ворота были разбиты, конники въехали во двор.

– Ломай двери! – послышался приказ.

Тяжелые засовы были открыты, всадники спешились и зашли вовнутрь амбаров. Там повсюду стояли лари, коробья, на полатях были видны меховые связки – «сорока».

Тотчас с ларей были сбиты замки; где не смогли открыть, разбили крышки булавами. Внутри пусто – нет ни денег, ни драгоценностей.

Один из поляков схватил соболиный «сорочек», саблей разрезал бечеву и поднял на острие мех.

– Смотрите, вот они, сибирские соболя! Мягкое золото, царская казна.

– Какая же это казна, вельможный пан, – возразил поляку казак, – сорочков-то всего ничего, да и, гляди-кось, мех-от подпорчен.

Действительно, в соболиной шкурке было много мелких дырок и на свет она выглядела как сито.

– Как это называется по-русски?

– Рухлядь, вельможный пан, только потрачена она молью, и цены́ теперь этому рухлядному богатству нет.

– Что