От преддверия коммунизма до Крещения Руси. Новый московский летописец. 1979-1988 - Пётр Георгиевич Паламарчук

Потом мастера висельного юмора предлагали установить под Чернобылем плакат с пушкинскою строкой «Отсель грозить мы будем шведу!»

А другие говорили, что страны Западной Европы обратились с предложением заменить разделяющий социалистический лагерь от свободного мира обветшавший «железный занавес» на свинцовый, который не пропускает излучения.

На «праздник трудящихся» 1 мая (бывшую Вальпургиеву ночь Средневековья — дату общего шабаша бесов и ведьм на Лысой горе, каковая имелась и в Киеве) жители украинской столицы как ни в чем не бывало разгуливали открыто по улицам, над которыми висела радиоактивная пыль. А потом началось бегство…

Горбачев отважился выступить с обращением к стране лишь 15 мая, признав, что это была самая большая катастрофа в истории всей мировой атомной энергетики. Пришлось эвакуировать сотни тысяч людей, полностью очистить зону в тридцать километров кругом станции и еще многие месяцы воздвигать «саркофаг» вокруг разбушевавшегося рукотворного чудовища. Первый подсчет ущерба дал 8 миллиардов рублей. Последствия же в виде раковых заболеваний ожидаются в течение многих десятилетий.

Несколько времени спустя состоялся суд, на котором за допущенные ошибки были осуждены в общем-то «стрелочники» — директор атомной станции Брюханов и несколько его подчиненных. Создатель этого типа реактора РБМК президент Академии наук СССР Александров покинул «по состоянию здоровья» свой пост, оставшись директором соответствующего академического института.

Но разбуженная тревога всколыхнула независимые научные и общественные круги, которые впервые открыто повели борьбу за приостановку, а потом и закрытие всей атомной программы Союза — угрожающей его природе и совсем не столь нужной, как ранее утверждали ее «толкачи», пользуясь покровом тайны над всеми делами этой отрасли.

Лиса Патрикеевна встречает Колобка, берет его в руки и говорит: «Какой же ты, колобочек, гладкий да поджаристый — дай-ка я тебя скушаю!» — «Не колобок я вовсе,— отвечает тот и вдруг пускает большущую мутную слезу — А ежик из-под Чернобыля».

…Вслед за «катастрофою века» в этот год случилось еще несколько громких несчастий. Затонул корабль «Лермонтов» возле Новой Зеландии; в Атлантике взорвался реактор на военной подводной лодке, чадивший три дня посреди океана, после чего пришлось все-таки лодку затопить. Два поезда столкнулись лоб в лоб на Украине; взорвалась шахта в Донбассе; произошло землетрясение в Молдавии. А под 1 сентября, в «годовщину» уничтожения корейского самолета — в аккурат три года спустя — на Черном море сухогруз «Васев» врезался ночью в пассажирское судно «Адмирал Нахимов» (трофейный немецкий «Берлин» 1926 года производства), и из-за того, что пароход пошел ко дну в считанные минуты, погибло около пятисот человек.

ДАНИЛОВ И ДЭНИЛОФФ. В США попался советский разведчик; в отместку в Москве организовали провокацию американскому журналисту Николасу Дэнилоффу, — а потом после долгих дипломатических торгов их обменяли, прибавив в «довесок» иностранцу своего свободомыслящего члена-корреспондента Академии наук Армении физика Юрия Орлова. Стоит отметить, что дед деда этого «Дэнилоффа» был русский декабрист, а просто дед — известный генерал и масон Данилов-Черный, изрядно поспособствовавший отречению Государя Николая II от престола.

Сидят советский шпион с «американцем» Дэнилоффом на границе, ждут окончательного размена. Пока суд да дело, выпили «по одной», и шпион спрашивает: «Слушай, Коля, теперь уже дело прошлое — скажи как на духу: вы нам Чернобыль устроили?» — «Не-ет, — отвечает тот еще трезво — Что ты!» Пропустит «вторую», и наш опять за свое: «Коль, ну у тебя же душа-то русская, признайся — ведь вы его удружили?» — «Ни за что!» — клянется где стоит «Дэнилофф». Наконец хлопнули «третью», пора идти — шпион уже на прощание просит: «Ну, на ушко хоть шепни!» — «Эх, ладно, — соглашается разомлевший родной иностранец. — Чернобыль все-таки вы сами себе учинили, а вот Агропром — действительно мы!»

ПЕРЕБОР ЛЮДИШЕК. Этим близким сердцу еще Ивана Грозного занятием Горбачев был озабочен каждый Божий день.

3 января даже без объявления в газетах сняли московского градоначальника Промыслова, незадолго до того прозрачно намекнув, что в одном только жилищном строительстве столицы нашли приписок на 120 миллионов рублей (его сменил директор автозавода Сайкин).

Затем отправили на покой бывшего главу КГБ, а потом МВД Федорчука, поставив на его место генерала Власова, из-за чего всех милицейских стали вскоре обзывать «власовцами».

18 августа после многомесячной семибоярщины министром культуры поставлен некто Захаров. Личность сия весьма показательна для образца «совка», возглавляющего «культуру» величайшей в истории цивилизации. Всю свою служебную дорогу его, что называется, по-советски «выгоняли с повышением». По образованию он экономист, но доктор наук — от «научного коммунизма». Сперва питерский барин Романов, понадеявшись на ученость, взял Захарова в секретари по идеологии, но скоро разобрался, с кем имеет дело, и поспешил выпихнуть в Москву, в отдел культуры ЦК. Оттуда его через год тоже сбагрили новому главе горкома Ельцину, покуда тот еще не знал что к чему, опять-таки заведовать «идеологией». Но Ельцин оказался не промах, быстро подарочек раскусил и затаился, ожидая, куда бы отфутболить драгоценного мыслителя. А тут как раз, после многочисленных возражений бюрократии против кандидатуры Раисы, освободилось местечко… Завершением, и вполне достойным, деятельности на государственном поприще товарища Захарова оказалось позорное «прокатыванье» его на первом же полусвободном утверждении министров сессией Верховного Совета 1989 году.

18 декабря, долго готовившись, сковырнули наконец давнего злодея Казахстана Кунаева, тоже не сообщив в столичной печати. В связи с этим в Алма-Ате произошли большие беспорядки из-за того, что на его место назначили русского по происхождению Колбина (в этой республике коренное население составляет всего около половины всей численности жителей). Были погибшие и раненые; организацию мятежа печатно свалили на «националистов» — но Кунаев, по руки увязший во взятках и преступлениях, доныне находится на свободе.

А злые языки предлагали для упрочения власти вновь переименовать Алма-Ату в город Верный — как он и звался первоначально при царе.

Отчаявшись совладать с афганской бардачной компартией, Горбачев и там в мае поменял, что называется, «шило на швайку»: тихий смутьян Бабрак Кармаль отправился доживать свои дни в Союз, а его место занял глава из ЧК Наджибулла, который даже расщедрился на предложение мира партизанам при следующих условиях: прекращение огня — если оно будет взаимным, «прощение» восставшим и «примирение» под руководством партии. Естественно, что его послали — но не к Аллаху, а к шайтану. И тем временем уже три миллиона его сограждан бежало