Сестры Мао - Гэвин Маккри

– Я пришла по поводу грядущего балетного представления в честь госпожи Маркос.

– Так я и думала, – отозвалась Чжан Юфэн, записывая что-то в книжке. – Я слышала, вы распорядились о дополнительной неделе репетиций.

– О девяти днях. Как всегда, вы все слышали верно.

– Это решение расстроило многих людей.

– Что дает вам основания так думать?

– Были жалобы.

– От кого? Мои люди счастливы. Они с радостью выполняют мои приказы.

– Некоторые товарищи, я не буду их называть, не видят смысла в дополнительных репетициях. Они считают их необязательными. Они полагали, что работа над «Красным женским отрядом» окончена. Что балет доведен до совершенства.

– Разрешите напомнить вам, сестра Чжан, что разработка «Красного женского отряда» – моя задача. И я, и только я, могу сказать, когда он будет доведен до совершенства. Если для этого понадобится еще восемь лет, да будет так.

– Разве он уже не был классифицирован как образцовый?

– Пока я не скажу этого окончательно, мы можем исходить из того, что он не является образцовым.

– Так он не образцовый?

– Сказать, что балет образцовый – значит сказать, что он хорош во всех отношениях. Это противоречит фактам. В нем не все хорошо. Есть еще недостатки и ошибки.

– Вы собираетесь внести в него изменения?

– Если в комнате грязно, задача партии – убрать в ней. Постоянные действия препятствуют проникновению микробов и других организмов.

– Значит, слухи верны.

– Не придавайте значения слухам, маленькая Чжан. Слух – не больше чем ветер, воющий над горными вершинами.

– Танцоров беспокоит ваш план внести изменения в актерский состав.

– Как у них развязались языки.

– Мне информация поступает по официальным каналам.

– Не может быть такого, чтобы танцоры роптали. Они знают, что роль – не пожизненный контракт. Они понимают, что не могут вечно пребывать в одной роли и должны получить опыт в ролях всех видов.

– Они только вернулись с гастролей и устали. Их бы порадовала хоть какая-то стабильность.

– Они молоды и обучены быть спортсменами, соответственно должны быть готовы к переменам и приветствовать их.

– Правда ли, что вы собираетесь поставить нового ведущего солиста?

– Ради всего святого, какое вам дело?..

Почувствовав жар и покалывание, Цзян Цин потерлась спиной о подушку, чтобы почесать недоступную часть тела.

– Если хотите знать, да. Танцовщик, который исполняет роль армейского капитана, не на высоте. Ему присуща витальность, свойственная молодости, но не хватает технических навыков, которых требует роль. У меня был другой танцор, но, к сожалению, он недоступен. О своем новом выборе я сообщу в ближайшее время.

– Замена исполнителя главной роли на таком этапе не будет пользоваться популярностью, командир.

– Я горжусь непопулярностью. Правильные шаги редко бывают популярными.

Расширяющиеся и сужающиеся глаза Чжан Юфэн стремились пригвоздить Цзян Цин к месту.

– Вы должны помнить, – продолжила Цзян Цин, – что объявления о гала-представлении мы даем по Радио Пекина. На следующей неделе этот канал будут слушать иностранцы. Они будут следить за госпожой Маркос, прежде всего потому, что она их восхищает. Но также они будут смотреть то, что будет смотреть она. Они будут ждать, понравится ей балет или нет, чтобы решить, понравится ли он им, – так это работает в капиталистическом мире. По этой причине, сестра Чжан, представление должно быть на порядок выше. Следует отобрать лучших танцоров, чтобы сделать из представления сенсацию, и они не должны щадить своего таланта. Нельзя допускать, чтобы они расслабились хоть на мгновение. Китай выходит на мировую арену, и они должны сиять, словно солнце, под которым все растет.

Чжан Юфэн подняла глаза от записной книжки. Постучала ручкой по губам. Заговорила голосом, каким он говорил, когда был еще здоров.

– Может быть и так, командир, – сказала она, – но вы, должно быть, видите, что своими поступками вызываете слишком много враждебности.

Слушая, как Чжан Юфэн говорит словами Председателя, Цзян Цин будто бы слышала, как сама пародирует его.

– Ни одно из моих решений, – ответила она, – не выходит за границы моих полномочий.

– У вас много хороших качеств, командир, и вы сослужили хорошую службу. Вас уважают подчиненные – вполне заслуженно, но порой это ведет к тщеславию. Вы всегда должны помнить о том, чтобы не стать тщеславной.

– Я горжусь своей компетентностью, это не тщеславие.

– Если вы утратите скромность и перестанете стараться ради общего блага, если вы не будете уважать кадры так, как они уважают вас, то перестанете быть революционным лидером и станете… Вы начнете вредить интересам партии.

Цзян Цин выразила свой гнев широкой улыбкой. Она хорошо научилась приносить извинения именно тогда, когда должна была их требовать. Этому женщины в партии учились рано.

– Я здесь не для того, чтобы защищаться, сестра Чжан. Но я скажу это.

Чжан Юфэн занесла кончик ручки над следующей страницей. – В партии есть люди, которые обвиняют меня в любом неприятном запахе, любой сгущающейся туче. Была бы возможность, они с радостью сожгли бы меня на костре. Их не так уж мало. Их плевков хватило бы на колодец, в котором меня можно было бы утопить. Но разве это правосудие? Я не заслуживаю того, чтобы меня поносили. Я не так уж плоха и у меня много достоинств. Первое из них – когда я берусь за что-то, я упорствую, не бросаю это чертово дело, пока не довожу его до конца. Именно это я и делаю с «Красным женским отрядом». Я доделываю его, совершенствую. Это моя работа. Разве следует мне мешать?

Чжан Юфэн проживала последний год своей золотой поры, которая у китаянки длилась с двенадцати до тридцати лет. Она встретила Председателя в восемнадцать и отдала ему остаток своего лучшего возраста. Но по сравнению с Цзян Цин это было ничто. Ей было двадцать четыре года, когда Председатель выбрал ее своей помощницей, а сейчас она вступала в седьмой десяток. Может, когда Чжан Юфэн проработает сорок лет, как проработала Цзян Цин, она сможет претендовать на то, чтобы говорить от лица Мао, но раньше – нет.

Чжан Юфэн бросила ручку между страниц записной книжки и захлопнула ее одной рукой.

– Хорошо, командир. Чего именно вы хотите?

Цзян Цин подлила себе чаю. Поболтала его в чашке. Сделала глоток.

– Бюджет Комитета культуры не покрывает расходы на дополнительные репетиции, – сказала она. – Я надеялась взять немного денег из резервного фонда Председателя.

– Сколько?

– Восемь тысяч.

– Восемь тысяч?

– Знаю, сумма кажется большой, но в рамках постановки балета это мелочь.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

Цзян Цин выросла в бедной крестьянской семье. Она не получила формального образования. Когда она пришла в сельскую коммуну Мао, ее знание марксизма ограничивалось