Украденное детство - Марина Викторовна Линник

Тем временем немецкий офицер продолжил:

– Поверьте, мне очень жаль, если вы посчитали данную процедуру оскорблением. Я и мои помощники лишь выполняем требование людей, предоставивших вам возможность обрести долгожданное счастье и спокойствие. Поезд подадут через час. Так что у вас есть время принять душ, после чего вам предоставят тарелку вкуснейшего супа и чай или кофе с булочками. Ну, а затем вы возьмете билеты на пароход в кассе и сядете в ожидающий пассажиров поезд. Вот такая программа, пани и панове.

Он обвел взглядом всех стоявших перед ним людей, и, подбадривающе улыбнувшись, жестом пригласил их пройти в открытые ворота, находившиеся неподалеку от платформы. Не подозревавшие подвоха люди, не торопясь, один за другим вошли на территорию. Перед ними предстали дома и множество бараков.

– А почему территория огорожена колючей проволокой? – опасливо озираясь по сторонам, допытывалась Франческа у Марека.

– Не знаю, дорогая, – как можно спокойнее ответил тот. – Какое-то промышленное предприятие, видимо. Вон корпуса производства, а в бараках живут рабочие. А вот, видишь, трубы дымятся? Там что-то производят. А ограждение? Сама знаешь, сколько сейчас мародёров.

Вне всякого сомнения, Марек лгал ей. Он не мог сказать правду любимому человеку, жить которому, возможно, оставалось недолго.

К сожалению, никто из прибывших людей и не подозревал, что поезд остановился не на границе с Чехословакией, а в Аушвиц-Биркенау, в месте, «прославившемся» наиболее массовым уничтожением мирных граждан за всю историю человечества.

– Дорогие друзья, минуточку внимания, – услышали они голос «сотрудника Министерства иностранных дел» герра Хесслера, – сейчас вас разделят на несколько групп. Панове пойдут налево, а пани – направо. Когда вы будете в раздевалке, пожалуйста, повесьте свою одежду на крючки. Во избежание неразберихи, которая приведет к потере драгоценного времени, большая просьба запомнить номера крючков. И совсем забыл: если кому-то нужны лекарства или еще какая-либо помощь, то вы можете обратиться к дежурному персоналу, приняв ванну. До встречи!

– Какая забота, – услышала Франческа за спиной разговор двух женщин. – И кто бы мог подумать, что немцы могут быть такими любезными.

«Слишком любезными, – подумала балерина, внезапно прозрев. – Неужели Вера была права? Господи! Что я натворила?»

Она беспомощно обернулась к мужу.

– Марек, – позвала она его, – неужели… неужели… это правда?..

– Что правда?

– Мы в…

– Тшшш, – обняв супругу, прошептал он. – Не надо громко говорить. Начнется паника.

– Какая разница, если мы все скоро умрем? Сейчас или через несколько минут? – глядя ему в глаза, с болью в голосе отозвалась Франческа.

– Главное, не когда ты умрешь, а как, – поцеловав в губы жену, проговорил Марек.

Затем он разжал объятия и, не говоря больше ни слова, проследовал за остальными мужчинами в отведенный им барак.

– Прости, – прошептала вслед ему молодая женщина и, понурив голову, медленно пошла в противоположную сторону.

О лагерях смерти, в которых люди умирали не сотнями, а тысячами, ходили пугающие жуткие слухи. Попавшие туда были обречены на неминуемую гибель, невообразимо страшную и ужасную. Пленные умирали не только от голода, болезней и холода, но и от бесконечных экспериментов и пыток, устраиваемых бесчеловечными палачами. Узников, неспособных приносить пользу Третьему рейху, массово умерщвляли в газовой камере. Их заводили якобы в «душ», а затем, по приказу дежурного, из помещения через вентиляционные трубы откачивался воздух и через люк подавался ядовитый газ. Жертвы умирали от удушья и отравления спустя всего несколько минут. Далее тела несчастных загружали в печи крематориев.

Как раз дым из труб крематория, в котором немцы сжигали человеческие тела, и привлек внимание Марека, укрепив его догадки о смертельной ловушке. «Главное, не когда ты умрешь, а как, – вновь и вновь повторяла Франческа последние слова мужа. – А как…»

– Солдаты будут здесь находиться все время? – услышала балерина недовольный женский голос. – Я приличная женщина, и не привыкла, чтобы на меня пялились. Бесстыжие!

Очнувшись от дум, молодая женщина вздрогнула. Вначале она обвела взглядом раздевающихся женщин, а затем перевела глаза на шестерых немецких солдат, выстроившихся возле двери, ведущей на улицу. Они сопровождали их от самого вокзала.

– Я не буду раздеваться при них! – с вызовом бросила одна из женщин.

– Я тоже… и я… вот еще, что выдумали…, – послышались со всех сторон не на шутку встревоженные голоса.

К стоявшим безучастно немцам направилась самая возмущенная и решительная из дам.

– Пригласите герра Хесслера, – настойчиво потребовала она. – Это произвол! Вы не имеете пра…

Обрушившийся на женщину удар прикладом по лицу не позволил ей договорить. Все ахнули скорее от удивления, чем от ужаса. Воцарилась гробовая тишина.

– Zieh dich schnell aus!31 – прохрипел офицер, бросив взгляд на упавшую.

Маска радушия тотчас же слетела с лиц немецких солдат. Двое остались у двери, остальные направились к замершей от страха толпе женщин и принялись подгонять бывших пассажирок «поезда свободы» прикладами автоматов, то и дело приговаривая:

– Schnelle Schlampe… Schnelles Schwein32…

Со всех сторон поднялся плач и крик. Лишившись последних иллюзий, женщины наконец-то поняли, как жестоко они ошиблись.

– Что же… что же происходит?.. Куда мы попали?.. Что с нами будет? Господи, спаси и убереги! – причитали одни.

– Садисты… Изуверы… Ироды! Найдется и на вас управа… Ничего, вот увидите! Отольются вам наши слезы! – кричали другие, отчетливо осознав, какая участь им уготована.

Но нашлись и те, кто молча обдумывал сложившееся положение. Среди них была и Франческа. «Главное… как», – вновь повторила она. Посмотрев на мучителей, балерина начала медленно снимать одежду, вещь за вещью, двигаясь при этом грациозно и пластично. Ее неспешные соблазнительные движения мгновенно привлекли внимание охранников. Солдаты заворожено наблюдали за плавным эротичным танцем балерины, в голове которой уже созрел план. И пусть у нее уже нет возможности вырваться из ада, тем не менее, отомстить убийцам за загубленную жизнь она попытается. Оставшись в одних туфлях, Франческа медленно направилась к офицеру, который буквально пожирал ее глазами. И тут случилось то, о чем потом долго еще помнили не только в лагере, но и за его пределами.

В мгновение ока молодая женщина сняла туфельку и ударила тонким каблуком по лицу немца. Удар был настолько сильным, что из пробитой щеки хлынула кровь. Немец, взвыв от боли, схватился за лицо рукой, а другой попытался открыть кобуру. В ту же секунду балерина, не растерявшись, выхватила у него оружие и выстрелила в стоявшего рядом эсесовца. Тот рухнул как подкошенный.

– Schlampe! – прорычал еще один солдат и бросился к женщине.

Последовало еще несколько выстрелов, и вот уже еще один охранник упал на пол, корчась от боли. Оцепенение, охватившее остальных женщин,