Елена Глинская. Власть и любовь. Книга 1 - Александр Михайлович Козлов

часа, срочные — незамедлительно. Собрав все сведения, пристав вносил их в губную книгу, проверяя и сопоставляя с информацией из других источников. Затем он передавал эту информацию губным старостам и целовальникам, которые головой отвечали за проводимую тогда Еленой Глинской губную реформу.

Так, день за днем, неделя за неделей велась невидимая война — создавалась тонкая, но надежная система слежения, призванная защитить великокняжеский престол и уберечь правительницу от коварных замыслов боярской оппозиции.

Простые горожане даже не подозревали, что по улицам Москвы и в ее переулках сплетаются тайные нити, соединяющие наблюдателей, осведомителей и доносчиков в единую цепь. Они незаметно скользили среди пестрой толпы, используя целую систему условных знаков: покашливание, почесывание в том или ином месте, особый жест рукой. Все это делалось для того, чтобы передать информацию, не привлекая внимания любопытных глаз. Эта сложная, изнурительная работа требовала терпения, внимания и полной самоотдачи. От нее зависела судьба великого княжества, и наблюдатели трудились без устали, охраняя покой Елены Глинской от злокозненных умыслов ее врагов.

«Палач» дожевывал кусок сала, когда старший дозорный подозвал его нетерпеливым жестом.

В наблюдательной щели хорошо просматривалось, как из ворот княжеского терема вышли дружинники, а следом за ними — лекарь, облаченный в тяжелую меховую епанчу. Его голову украшала бархатная шапка с меховой оторочкой, низко надвинутая на лоб, а на шее поблескивал молитвенный шнурок с четками, спрятанными под высоким воротом кафтана. Походка лекаря была неторопливой и степенной. В руках он бережно нес кожаный саквояж, в котором обычно хранил целебные травы и снадобья.

Лекарь прятал руки в рукавицах и постоянно оглядывался по сторонам, как будто чем-то встревоженный.

— Государев врачеватель? — шепотом спросил шпион, настороженно вглядываясь в темноту.

— Он самый, — ответил старший дозорный, не отрывая глаз от фигуры в меховой епанче.

— А где же стрелец его? — в голосе «палача» прозвучала тревога, и в глазах вспыхнула злоба. — Зачем ему понадобилась охрана — семь дружинников?

Оба посмотрели друг на друга и выдохнули разом:

— Сие князь!

Шпион выпрямился, его лицо, и без того обезображенное шрамами, стало еще страшнее и пугающим.

— Шли немедля гонца к приставу со срочной вестью! — прошипел он старшему дозорному. — А я прослежу, куда али к кому князь в одежке лекаря решил наведаться.

С этими словами он поспешно вышел на улицу, стараясь не шуметь и оставаться незамеченным. Морозный ветер обжег ему лицо, но «палач» с удовольствием вдохнул свежий воздух полной грудью. Его глаза тут же устремились сквозь тьму к фигуре переодетого князя и отряду дружинников. В тусклом свете звезд их лица казались высеченными из камня.

— Попался! — прошептал шпион с нескрываемым злорадством.

Сегодня ему сто́пудово не придется возвращаться к Михаилу Глинскому с пустыми руками — в его сети угодила крупная добыча!

Оставалось выяснить, какие причины побудили любовника великой княгини притвориться хворым и с кем он собирался встретиться этой ночью, если для своей безопасности взял с собой столько телохранителей.

«Палач» надвинул шапку на лоб, спрятал лицо в воротник армяка и растворился в темноте между домами.

Глава 18

Князь врачом в кабак явился,

В мех епанчи нарядился.

Братья Шуйские пришли,

План зловещий принесли.

Бельские гурьбой вломились,

К заговору прикрепились.

Князь Телепнев-Оболенский, переодетый в придворного лекаря, быстро шагал по Знаменке в сторону Кремля. Его сопровождали семь дружинников: трое шли по обеим сторонам, а один замыкал шествие. Никто не проронил ни слова. Их шаги гулко отдавались на деревянных мостовых, и в морозном воздухе растворялись облачка пара от частого дыхания.

Путь пролегал вдоль кремлевской стены, мимо лавок и мастерских. Пламя факелов кружилось в потоках ветра, отбрасывая причудливые тени на Боровицкие ворота. Часовые у Варварской башни внимательно следили за каждым, кто осмеливался покинуть свои укромные уголки в то время, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Дружинники князя жестами подавали им условные знаки, и те не двигались с места, позволяя им беспрепятственно продвигаться мимо стен Кремля.

Вскоре небольшой отряд свернул на Варварку и продолжил свой путь. Улица оживлялась редкими прохожими: ночные патрули медленно продвигались по центру, освещая путь факелами, запоздалые купцы спешили завершить дневные дела и суетились у своих лавок, а монахи возвращались в монастырь после вечерней службы, шепча молитвы.

Следом за князем и его свитой, по другую сторону Варварки, крался «палач», притворяясь случайным прохожим. В его осторожных и неторопливых движениях ощущалась хищная грация зверя, готового к прыжку. Опытный глаз мог бы заметить, как он время от времени оглядывается через плечо, будто проверяя, не увязался ли кто за ним самим.

Весь путь от Знаменки до Варварки занял не более четверти часа. Вскоре вблизи дороги, среди жилых домов и хозяйственных построек, показался питейный дом — просторное здание с широкими окнами и массивной дверью. Над входом красовалась вывеска с изображением рога изобилия. Изнутри доносились пьяные голоса посетителей — купцов и приказных, которые пришли сюда отдохнуть после дневных забот.

Князь вошел в теплое помещение питейного дома следом за тремя дружинниками, которые обеспечивали ему безопасное продвижение вперед. Четверо других следовали сзади, охраняя тыл.

«Палач» остановился у входа в корчму и сделал вид, что заинтересовался вывеской соседней лавки.

За стойкой хлопотал хозяин заведения — тучный корчмарь, который, заметив гостя, тут же оставил свои дела и направился к нему.

— Здрав будь, батюшка лекарь! — тихо произнес корчмарь, многозначительно подмигнув. — Слава богу, что добрался благополучно. Слуга твой доложил, что лично прибудешь, благодарствую покорно.

— И тебе здравия, — ответил «лекарь», понизив голос, и окинул помещение внимательным взглядом. — Все как у нас уговорено?

— Все чин чином, — заверил хозяин, заговорщицки понизив голос. — Никто и не ведает, что ты здесь. Женка моя уж приготовила тебе горницу наверху.

Жена, на вид смертельно уставшая, с темными кругами под глазами, стояла в стороне, укачивая на руках запеленутого ребенка. Она тут же почтительно поклонилась, как будто только того и ждала, когда князь одарит ее своим вниманием. Затем, наклонившись, она нежно поцеловала малыша в лоб и, повернувшись, скрылась за стойкой.

— Славно постарался, — одобрительно кивнул Телепнев-Оболенский и незаметно сунул ему в ладонь серебряную деньгу с выгравированным на ней изображением великого князя Московского Василия III. — Столько же оставлю после сестрице твоей, коль умницей будет и дождется.

— Дождется, никуда не денется, — молвил корчмарь и легким кивком указал в сторону двери одной из светлиц.

Оттуда на князя томным взглядом взирала юная красавица в простом домашнем чепце, скрывавшем ее волосы. Одетая