Википроза. Два Дао - Борис Акунин

с кафедры сообщили, что будут мне рады… — Воробьев махнул рукой. — Посыпал себя пеплом, отправился в Каноссу — клянчить в советском консульстве прощения. Вернулся в утраченный рай. Никогда не был религиозен, а тут стал ходить в церковь. Молился, чтобы доклад не всплыл.

— Да вы же мне сами о нем рассказали? — недоуменно глядел на него Абрамов.

— Говорю вам — у меня эйфория вседозволенности. В СССР со мной никогда ничего плохого не сделают, будут пылинки сдувать. — Полная физиономия просияла улыбкой. — Я изобретатель уникальной технологии посмертной консервации. Без моих ежемесячных приездов в Москву тело в мавзолее начнет декомпозироваться. А Владимир Ильич Ленин должен быть всегда живым, оставаться нетленным. Никто кроме меня этого обеспечить не может. Я лучший в мире специалист по презервации трупов.

— Погодите, погодите, но ведь наверняка составлена документация, зарегистрирована и запатентована технология, разработан режим эксплуатации или как это у вас называется…

— Разумеется. Но сохранение тела — не единократная операция. Это постоянный процесс, ибо в тканях все время происходят изменения. У нас же не сушеная мумия, как в древнем Египте, а полностью живоподобный продукт. Работа творческая, постоянно требующая новых открытий. Никто кроме меня этого не сможет. Посему я единственный на весь СССР имею звание заслуженного профессора и совершенно ничего не боюсь. Это очень, очень приятно.

Абрамов позавидовал обладателю столь надежной охранной грамоты. Еще немного послушал самодовольные речи, извинился и ушел с папками в купе. Работать в присутствии говорливого профессора не получилось бы.

Ссылки ко второй главе

Арест младенца

В конце 1920 года исторический Александр Абрамович по заданию Ленина и Зиновьева был командирован во Францию — убеждать французских коммунистов в необходимости присоединения к Коминтерну. У эмиссара Москвы были фальшивые документы и крупная сумма денег на оперативные расходы. (В одном из источников пишут, что в чемодане с двойным дном было спрятано несколько крупных бриллиантов). Для того, чтобы выглядеть мирным обывателем-семьянином, Абрамович взял с собой не только жену, но и недавно родившегося сына. (Воистину гвозди б делать из этих людей!).

Задание он благополучно выполнил. Кого-то убедил, кого-то перехитрил, кого-то наверняка и подмазал. Важное для Москвы событие состоялось — на съезде в Туре «передовой отряд французского пролетариата» влился в ряды Коминтерна. Полиция, разумеется, следила за нехорошим сборищем с тревогой, но поделать ничего не могла: страна-то демократическая. Наконец придумали, как пресечь деятельность проворного коминтерновца. В январе 1921 года арестовали в Ницце всё революционное семейство за въезд в страну по подложным документам. В том числе забрали и семимесячного нарушителя границы. Оставшиеся у Абрамовича денежные средства, 600 тысяч франков, изъяли как подозрительную сумму.

Несколько месяцев Абрамовича и — отдельно его жену Зельму с ребенком — продержали в разных тюрьмах. Добивались признания, грозили. Но бывалого подпольщика, прошедшего огонь, воду, и медные трубы, мягкотелым демократическим давлением было не напугать. Не деникинская же контрразведка.

Абрамович заявил, что деньги ему нужны для открытия социалистической газеты; левая пресса негодовала по поводу ареста невинного дитяти; вышел громкий газетный скандал. В конце концов, полгода спустя, всю коминтерновскую фамилию просто выдворили из страны. Во Франции Абрамович стал персоной нон-грата, но ничего — Коминтерн перекинул ценного сотрудника на другие направления: разжигать революцию в Эстонии, Австрии, Германии, Болгарии. Правда, жена с ним больше уже не ездила.

Единственный в уголовной карьере Котовского случай, когда пролилась кровь

В обильной документами книге «Робин Гуд глазами шерифа» Л. Мосионжика, посвященной уголовному прошлому будущего красного героя, подробно описана история этого удивительного разбойника.

Г.К. на дореволюционной фотографии

Котовский прославился не только тем, что часть награбленного раздавал бедным крестьянам, но еще и учтивостью. Члены его шайки не применяли физического насилия, никогда не грубили (Котовский обращался к жертвам исключительно на «вы»), а стреляли только в воздух, для острастки.

Однако в закрытом помещении палить даже в воздух рискованно.

2 января 1916 года банда Котовского ворвалась в квартиру купца 1 гильдии Якова Блюмберга. Началось всё с обычной чинностью. Котовский объявил: «Господа, вы арестованы» (он всегда придавал грабежам вид некоей революционной законности, понимая ее как-то по-своему). Но тут нашла коса на камень. Блюмберг был теневым дельцом и человеком не робкого десятка — он вышиб стекло в окне, поднял шум на всю улицу. Его жена Густава тоже повела себя не по-дамски: вместо того чтоб упасть в обморок, нажала кнопку электрического звонка. Запаниковали не Блюмберги, а члены шайки, кажется, впервые столкнувшиеся с сопротивлением. Кто-то из них для острастки выстрелил. Пуля, отрикошетив, попала в шею хозяйки.

После этого, не взяв ни копейки, бандиты в смятении ретировались. (Надо сказать, что Котовский вообще был не слишком удачливым грабителем — ходил на дело часто, но «хабару» добывал немного. Такое ощущение, что его манили не столько деньги, сколько приключения).

Странный арест

Дореволюционная бандитская эпопея Котовского закончилась в июне 1916 года. Кишиневский полицмейстер Славинский откуда-то получил сведения, что управляющий одного из крупных помещичьих имений на самом деле — неуловимый Котовский.

Операция была проведена с соблюдением массы предосторожностей. Рядовые полицейские узнали о том, кого они будут арестовывать, только когда группа уже подъезжала к поместью.

Брали Котовского тоже не просто. Агенты переоделись крестьянами — якобы пришли наниматься в косари. Котовский, однако, этот маскарад разгадал и ускакал верхом. Однако вместо того чтобы скрыться, дерзкий разбойник решил вернуться в имение — что-то ему там понадобилось. Полиция всё еще находилась на месте.

Котовский побежал, скрылся в высоком ячмене. Началось прочесывание. И дальше произошло странное. Когда беглеца окружили и стало ясно, что убежать не удастся, Котовский с его всегдашним нежеланием проливать кровь, поднялся и поднял руки. И тут коллежский асессор Славинский зачем-то выстрелил по нему из винтовки, причем дважды: попал в грудь и в плечо. Человек менее богатырского здоровья умер бы по дороге в город от потери крови, но Котовский выжил.

Суд приговорил его к смертной казни, которую заменил помилованием прославленный генерал Брусилов, командующий Юго-Западным фронтом — в его территорию входила Одесса.

После революции Котовский, уже красный герой, посетит Брусилова с изъявлениями благодарности.

Тюремная республика

Во время Февральской революции, в начале марта 1917 года, из Одесской тюрьмы выпустили политических — но не уголовников (к числу которых относился разбойник Котовский). Уголовным это не понравилось. Начались беспорядки, грозившие перерасти в кровавый бунт. Тогда Котовский, содержавшийся в одиночке, вызвал к себе (!) начальника тюрьмы и предложил решить конфликт мирно. К этому моменту заключенные уже