Царь Давид - Алекс Грин

тридцати костров, и дым от них почти вертикально поднимался в небо. А те разбрелись по округе, ели, пили и веселились, потому что захватили большую добычу в земле филисти́млян и в Иудее.

Амаликитян приблизительно должно быть две тысячи, как говорил египтянин. Нельзя было сосчитать все палатки, но примерно несколько сотен. Слишком много, значит, там находятся и пленные, Авигея, Ахиноам…

Давид скрипнул зубами. Сбоку стояли почти пятьдесят верблюдов, лошадей и мулов. Трое солдат Давида изучили месторасположение, потом вернулись, определив место, где река была менее глубокой.

— Мы останемся здесь на ночь, — сказал Давид. — сейчас они пьют и веселятся а на утро будут в очень тяжелом состоянии. Пусть никто не разжигает костров. Враги не должны даже предполагать, что мы здесь. Мы нападем внезапно и с божьей помощью одолеем их.

С первым лучом солнца они бросились в атаку. Давид помнил атаку Гедеона и решил также действовать. Он напали на лагерь несколькими отрядами, поджигали палатки и стрелами убивали выбегающих людей.

Амаликитяне кинулись навстречу отряду Давида, но тут с других сторон полетели стрелы, и началась паника. Здесь были пленные женщины, но не было ни Авигеи, ни Ахиноам. Однако эти женщины, узнав Давида, показали ему, где находились его жены. Он бросился туда. Амаликитяне охранники набросились на него, но его люди помогли ему справиться с охраной.

— Давид! — крикнула она. — Слава Богу!

Давид убивал их с рассвета до вечера. Никто не спасся, кроме 400 человек, которые сели на верблюдов и убежали.

Давид приказал трубить в рог. Битва закончилась. Люди опустили оружие. Измученное солнце садилось.

Посчитали пленных. Их было больше трех сотен. Молодые девушки, сильные юноши, мальчики. Амаликитяне сделали бы их рабами. И иудеи поступили так же.

Когда Давид вернулся к Авигеи и Ахиноам, они с радостью бросились к нему.

— Я не боялась, — сказала Авигея. — Я знала, что ты придешь освободить меня.

День был тяжелый, и Давид почувствовал ужасный голод. Но, вспомнив о своем долге перед Господом, он попросил Авиафара приготовить жертвоприношение. По указанию священника воины возвели жертвенник, и Давид принес в жертву барашка, потом Авиафар разжег огонь. Дым поднимался, словно бесконечный кинжал, в лазурное небо.

— Твое слово, Господи, исполнилось, — сказал Давид в присутствии окружавших его людей. — Твоя рука вооружила нашу руку. Пусть наши сердца и сердца наших потомков вечно славят твое могущество!

На заре собрали добычу: оружие, серебряную и бронзовую посуду, украшения, меха, одежду, съестные припасы. Все это погрузили на верховых животных, оставленных амаликитянами. Воины сожгли остатки лагеря, и, окутанные этой дымовой завесой, отряды возвращались… но куда? Рекруты, мобилизованные накануне в деревнях Иудеи, могли вернуться к своим очагам. Циклаг превращен в руины; с завтрашнего дня нужно было начинать заново отстраивать разоренный город.

Давид вернулся к реке Бесо́р, где остались 200 человек, которые не пошли с ним, потому что сильно устали. Они вышли навстречу Давиду и его отряду. Давид подошёл и поприветствовал их. Но злые, скверные люди из тех, кто ходил с Давидом, сказали:

— Они не пошли с нами, поэтому ничего не получат из нашей добычи. Пусть забирают только своих жён и детей и уходят.

Но Давид сказал:

— Братья, нельзя так поступать! Всё это дал нам Господь. Он охранял нас и отдал в наши руки грабителей, которые напали на нас. Кто станет вас слушать? Доля того, кто ходил в сражение, будет такой же, как и доля того, кто остался с вещами. Все получат поровну.

В эту ночь Давид спал как убитый в своем разоренном доме. Потный, тяжелый, грязный. Он проснулся лишь один раз, чтобы напиться. Беспорядочные мысли. Бились ли уже на Гилбоа? Каков исход битвы? Авигея уже беременна, возможно, и Ахиноам. Его дерево пускало ветви; опасен ли для него меч Саула? Он также спрашивал себя, что стало с Мелхолой.

Из всего хлеба, который можно было съесть, вспоминался именно тот кусок, который не попал в рот. Авигея, которая тоже проснулась, кажется, угадала его мысли. Она повернула к нему свое немного полноватое, как у всех беременных женщин, лицо и сказала внезапно: «Ты станешь царем Израиля, не сомневайся в этом».

* * *

Давид послал часть добычи иудейским старейшинам, своим друзьям, и передал им:

— Это вам подарок из добычи, захваченной у врагов Господа.

Он послал его тем, кто был в Вефи́ле, в Рамо́те, что в Неге́ве, в Ятти́ре, в Ароэ́ре, в Сифмо́те, в Эштемо́а, в Раха́ле, в городах иерахмеилитя́н, в городах кене́ев, в Хо́рме, в Бораша́не, в Ата́хе, в Хевро́не и в тех местах, где Давид и его люди часто бывали.

Потом Давид отдал приказ вновь начинать строительство города. Необходимо было быстрее укрепить крепостные стены. Саул, возможно, победил филистимлян, как неоднократно это делал. Опасность могла возникнуть со дня на день.

Двадцатая глава

Эн-Дор

В тот вечер, когда Давид обратил в бегство амаликитян, а войско Саула стояло на горе Гилбоа и смотрели на лагерь филистимлян близ Афека, и было их столь много, что он испугался, Саул обратился к курильнице в своей комнате:

— Господи, каким будет исход сражения? Их много как саранчи. Нас лишь горстка. Неужели ты позволишь победить твоего слугу и твой народ?

Во время этих вопросов священники воскуряли фимиам и кидали жребий и изрекали:

— Делай. Не делай. Это хорошо. Это плохо. Предзнаменования хорошие, Бог защищает тебя. Это не нравится Богу, это потерпит неудачу.

На этот раз они молчали. Жребий падал третьей стороной, и это означало, что Господь оставил старого царя.

Саул вздохнул. Много ночей ему не спалось, и Бог оставался глухим к его молитвам. Он спрашивал Господа, но Господь не отвечал ему ни через сны, ни через ури́м, ни через пророков.

Тогда Сау́л приказал слугам:

— Найдите женщину, вызывающую духов. Я пойду и спрошу её.

Слуги сказали ему:

— Такая женщина есть в Эн-До́ре.

Он вышел из своей комнаты и сказал воину:

— Принеси мне свой плащ.

— Он недостоин тебя, — ответил тот.

— Иди, принеси, говорю тебе.

Слуга выполнил приказание. Саул переоделся, опустил капюшон и вышел, горбясь, и выглядел на все свои 80 лет.

* * *

Саул поехал на осле ночью в Эн-Дор и, найдя дом, постучал в дверь, приказав своим спутникам ждать его. Спустя долгое время женщина отодвинула засов и открыла дверь, держа лампу на уровне лица посетителя.

— Чего ты хочешь в столь поздний час? — спросила она.

— Погадай мне, пожалуйста, и вызови того, кого я назову.

— Ты же знаешь, что сделал